отвращение и недовольство. Однако он совладал со своими чувствами на этот счёт и просто ответил:
— Друг, — соврал Одинсон. — Имеешь что-то против?
— Я не в его вкусе, слава Дьяволу, — прошипел колдун, с благоговением славя тёмного повелителя, прислужником которого являлся. Одинсон только скривился.
— Что ты имеешь в виду? — напрягся Тор, заёрзав на стуле. — На что намекаешь?!
— У рыжего странные предпочтения. У тебя тоже?
— Вовсе нет! — Тор даже ударил кулаком по столу, за которым они сидели. Сартас заметно напрягся, его руки дрогнули. Тор сощурился и примирительно продолжил: — А что именно ты имеешь в виду?
— Ходят слухи, ему мальчики по душе, — колдун вздохнул. — Орденовцы берут что хотят и кого хотят, по воле оных или же нет. Интересно стало, стоит ли ожидать от тебя подобных предложений. Я, конечно, не мальчик уже и тебя старше, но как знать, что хотят такие, как вы.
— Мне нужны лишь переводы. А эту тему давай закроем и возвращаться к ней не станем.
Из последнего перевода, сделанного Сартасом, Тор узнал, что силы, имеющиеся у представителей высшей касты, призваны обрядами и упрочены древними таинствами, описания которых не было. Снова и снова Тор блуждал вокруг да около, а самого главного не мог уловить. В конечном счёте пришлось ему открыться Сартасу и чётко объяснить, что именно он искал в древних писаниях.
— Маги высшей касты? — удивлёно переспросил колдун, растерянно потирая губы. — Это всё россказни. Нет никакой высшей касты, всё зависит от личных особенностей, каждый из нас может использовать ту или иную силу, магические ритуалы и воздаяния.
— Они существуют! — недовольно рыкнул Одинсон. — Я видел одного из них, я видел, на что он способен. И я доберусь до него, до них, до каждого из них.
— И кто же он? — недоверчиво поинтересовался Сартас. Ему не хотелось думать, что эта загадочная личность ему хоть каким-то боком была знакома. Судя по тому, с каким фанатизмом «Тёмный глаз» стремился его найти, рано или поздно это произойдёт. Колдуну оставалось лишь надеяться на предприимчивость «одного из них».
— А многих ты знаешь? — тут же зацепился Тор.
— Ты можешь убить меня, но я не скажу, — Сартас тяжело сглотнул и опустил глаза. — Понятное дело, что со мной всё кончено, это лишь вопрос времени, но ты не получишь от меня ни одного имени, Одинсон. Можешь даже не надеяться.
Тор резко сбавил обороты и не стал говорить, что, если он постарается, колдун выложит все свои секреты как на духу. Вот только использовать пытки в данной ситуации казалось нечестно и даже низко, тем более Одинсон быстро догадался по выражению лица Сартаса, что эти имена были связаны с его родными.
Должно быть, это первый раз, когда Одинсон всерьёз задумался о том, что раньше его вообще не волновало. Он спросил без напора, но с любопытством:
— У тебя есть семья?
— Они далеко, — покачал головой колдун, и на губах его проскользнула мечтательная улыбка. — Цена обладания силой велика, в целях безопасности мы вдали друг от друга, так проще.
— Если я нападу на тебя, они помогут? Придут? — Тор развивал неприятную магу тему, просто хотел узнать: семья поможет своему отцу или мужу? До того на выручку жертвам Тора никто не приходил.
— Нет, я закрою ментальный канал, — ответил Сартас. — Когда всё будет кончено, они поймут, ветер прошепчет о моей погибели, и в миг тот, когда не станет меня, на свет явится новый колдун, и его детский крик, его первый вздох станет моим вздохом.
Охотник затаил дыхание. Сердцем Тор понял сказанное колдуном, и разум принимал его слова как должное. В чём-то служители дьявола были похожи на обычных людей, вот только данная им сила имела тёмный исток. Во всяком случае, теперь он понял, почему им никто не приходил на подмогу. Одинсон помолчал немного и ответил:
— Я сказал, что не трону тебя, и слово я сдержу. Не хочешь — не верь.
— А где же твоя семья? Не нажил? — полюбопытствовал Сартас.
— Я одиночка, — отрезал Тор.
Призраки прошлого, смутные тени времени причиняли боль, но и та уже притупилась с годами, стала в большей степени привычкой. Словно Тору отрезали руку, а он всё ещё чувствовал её. На этом тема родных была условно закрыта. В этот раз Одинсон так поспешно покинул дом колдуна, ощущая растерянность, что забыл фолиант и вспомнил о нём лишь тогда, когда мучился от бессонницы в холодной постели. Несколько раз за ночь его посещали мысли о борделе, ему хотелось сбросить напряжение, но Тор так и не взялся за воплощение шальной мысли.
***
На следующий день Одинсон собирался отправиться к колдуну, забрать фолиант, но спозаранку к нему на порог заявился Вольштагг. Он был крайне доволен. Тор держал его на пороге, не пуская в комнату, не настроенный на разговоры с незваным гостем.
