— Так они же при кончине своего батюшки присутствовали. Свидетели! Глядаки! Не можно было их в живых оставить! Ярость очи застлала, в головах от неё помутилось! Не ведали, что творим! — Вмешался старший стражник:
— Не слушай его, Княгиня! Врет он все, сволочь! Сегодня ночью, дознаватели, всю правду у них испытали!
Не было у них никакой обиды на городского голову. Они с ним и не встречались! Промышляли себе в тихую, у пристани, мелким грабежом. Без душегубства! Да на их беду, попались на очи варнаку Калине, ныне покойному. Он их и подговорил на смертоубийство, городского головы. За приличную мзду серебром! А до этого, они по его наущению, мирового судью кончили и в залив с каменюкой на ногах отправили, а по городу слух пустили, что он на охоту уехал. — Доклад старшего стражника Княгиня не дослушала, повелела важным голосом:
— Я все поняла! Этих троих — на площадь! Мой указ с приговором, скоро доставят тебе прямо туда. Этого — она кивнула на кудлатого женолюба — в цепи и в темницу. С ним решу опосля! — И поспешила к двери на крыльце, которая ведет в судебную палату.
В коридоре, который заканчивается помещением, где суд правит мировой судья Игрецкого княжества Архип, пройти удалось только при помощи личной охраны. Народу в коридоре было — тьма! Его охрана отжала к стенам, давая пройти Княгине.
При виде воительницы, Архип степенно покинул кресло, вышел из — за стола и склонился в глубоком земном поклоне. Ольга проследовала к другому креслу, стоящему поодаль, в углу горницы, под фикусом в огромной дубовой кадке. Оба окна были забраны внешней, кованной решеткой и до половины прикрыты тяжелыми, зелеными бархатными шторами. Тяжелая, деревянная мебель, намертво закреплена к полу. В настенных светильниках горели пять свечей. В помещении было светло и даже уютно. Архип разогнулся:
— Княгиня, творю суд над посадским мирянином Трешкой, который обвинен в поджоге избы соседа. Веду спрос и разбирательство злодеяния. Вину свою, мирянин признал полностью. Кается!
Перед столом, на массивном табурете, сидел худой, сморщенный мужичек с пегой бородой. Ольга села в кресло под фикусом и кивнула головой:
— Занимайся делом, мировой судья. На меня не обращай внимания.
— Дык, чего им заниматься? Уже все разобрали и порешили! Сосед, скотина, зимой передвинул межу между подворьями, на три сажени в свою выгоду. А он, решил челобитную не составлять, а самому с обидчиком разобраться. Деньгу на писца пожалел!
Поджег с двух углов избу соседскую, да неудачно! Весенний ливень огонь затушил. А сосед, на писца деньгу не пожалел. Вот дело о поджоге и возникло!
— И что порешили?
— Да все по — божески! Поджигателю — двадцать плетей на площади и месяц работ на древесном складе без оплаты. В пользу общества. Он согласен и обиды не питает! А соседу — тридцать плетей за жадность и самоуправство! — Мужичек согласно закивал головой. Архип позвонил в колокольчик. В дверь заглянул стражник:
— Забирайте этого! Сначала на площадь к кату, а затем на древесный склад. Через три дня, когда подживет задница — на посильные работы! Сам видишь, мужичек не богатырь, да еще после плетей. Тяжкие работы не сдюжит! Когда вести следующего — оповещу колокольчиком. За берестой с княжеским велением, зайдешь чуть позже! — Стражник забрал судимого и вывел его за дверь. Ольга кивнула мировому судье:
— Присядь Архип, хочу на малое время тебя отвлечь! Я по поводу тех четверых, которые сейчас сидят в клетках, возле твоего крыльца. Давай бересту на троих душегубов, что в смерти городского головы и твоего предшественника повинны. Подпишу прямо здесь!
А вот с развратником, как мне думается, ты поступил чрезмерно круто! За смерть отца малолетней бляжьей девки, он конечно должен ответствовать! Но давай посмотрим вглубь: девка — уже не ребенок малый и неразумный. Он её не принуждал и не сильничал! А когда отец в дверь с колом ввалился, то он свою жизнь защищал! По любому, после их встречи, один из них должен был стать трупом. И виновны они оба! Один — за свое сладострастие, второй — за воспитание чада! А больше всех, в случившемся, повинна молодая шлюха, которая продалась первому встречному и которая избежала наказания.
Будет справедливее, как мне видится, обоих полюбовников наказать: его в кандалы и на каменоломню. Пусть там свой колышек об песчаник чешет! А молодку — на каторжные работы, где мужиков на десять верст вокруг нету!
Если ты со мной не согласен — перечь! Готова тебя слушать! — Архип почесал затылок:
— А знаешь, Княгиня, я, пожалуй, соглашусь с тобою! У самого червячок сомнения, в справедливости своего приговора, в груди покоя не дает! Сейчас писца кликну, и он быстро новую бересту, с твоим словом оформит. А ты её тут же утвердишь! — Видно было, что такой исход, мировому судье, больше по душе. Он даже довольно потер длани и посмотрел на Ольгу, с большим признанием:
— Без лести говорю: Княгиня — ума палата! Спасибо за науку! — У Ольги, от похвалы порозовели щеки: было очень приятно!
— Ты только не забывай, о таких случаях, как поимка убийц городского головы и мирового судьи, вовремя докладывать! Для тебя, двери мои, всегда и в любое время, открыты.
17
