смотрел перед собой, как — бы осмысливая сказанное Княгиней, затем встрепенулся и звонко рассмеялся:
— Действительно! Правильно глаголют, что с возрастом мозги усыхают! Я же ничего еще тебе не поведал, а уже предлагаю тебе разделить со мной восторг, который кружит мне голову!
— Боярин суетливо наклонился к кожаной суме, которая стояла возле его ног. Но потом, почему то передумал:
— Нет! Не буду я ничего рассказывать и показывать. Это ты должна сама, своими очами зреть! Иначе не получишь той встряски мозгам, которую получил — я! Предлагаю поступить так: дождемся утра и вместе посетим одно место. И тогда, тебе мое поведение, не будет казаться нелепым! — Опять на время замер, рассматривая кончик своего носа, и потом топнул ногой:
— Нет, не получится! До утра мне не дотерпеть! Все равно ведь не засну! Едем сейчас! Тут недалеко, всего — то три версты. Возьми только побольше охраны и бездымных факелов. И то, и другое — нам очень понадобятся!
Сборы много времени не заняли. Все, что просил взять с собой Фиадор, было в наличии. Кроме полусотни своих «спецов», в поездку, Княгиня взяла с собой воеводу и начальника над «спецами», сотника Ратищу.
Выехали, когда уже начало смеркаться. Легкий морозец, приятно пощипывал щеки. Невесомые снежинки плавно кружили в неподвижном воздухе. Настрой был мирный и приподнятый. Лошади, частым и веселым ржанием, оповещали, что они их настроение — поддерживают!
Под руководством, указывающего путь городского головы, через версту свернули с Игрецкого тракта на узкую, почти не езженую, лесную дорогу. Ольга знала, что она ведет к меловому карьеру, где песчаник и мел рубили, отбывающие наказание, каторжники. Она усмехнулась: чем дальше — тем интереснее! В карьере, кроме двух бараков, один для охраны, второй — для каторжан, и штолен, крысиных нор, где идет сама заготовка сырья для строительства — ничего ценного отродясь не было.
Мировой судья, ехавший первым, придержал лошадь и выждал, когда его догонит Княгиня. Она смекнула, что городской голова вознамерился, сообщить ей что — то важное. Так и случилось:
— Княгиня! Хочу тебя подготовить к тому, что ты скоро зреть будешь. Знаю, что владеть собой ты умеешь, но лишнее знание тебе не помешает. Тебе легче будет привыкать, к тому, что ты сказочно богата! — Ольга в ответ только хмыкнула: она понимала, что городской голова не тот человек, чтобы шутить с Княгиней, но в несметные сокровища карьера, верилось с трудом. Боярин, тем временем продолжил:
— Тут дело такое. Седмицу назад, начали вгрызаться в стенку карьера, новой штольней. Углубились за пять дней — аршин на десять — двенадцать. Утром, смена, пришедшая в нору, обнаружила, что из боковой стены выработки, вывалился приличный кусок меловой породы, за которой обнаружилась приличная пустошь. Мастер, зажег факел и полез обследовать открывшуюся пещеру и оху… — Фиадор поперхнулся и закашлялся: — Я хотел сказать — зело поразился!
Немедля был вызван главный мастер карьера. После того, как и он рассмотрел, что находится в пещере — вход в неё зашили досками и выставили усиленный караул.
Вызвали меня. Я тоже ох…, то есть был изумлен до остолбенения и икоты. Караул, я тут же увеличил втрое. Во второй ряд, брусом, оббил захоронку и поставил своих молчаливых и надежных людей. Оставили лишь узкую дверь, которую я закрыл своей печаткой. Мой сын, отвечает за то, чтобы ни один охранник от двери не отходил, а за неё — не заглядывал. Ждем тебя, Княгиня! И последнее: стена обвалилась не случайно, кто — то в этом ей помог. Я внимательно провал обследовал!
— Ольге стало немного жутко: что же там такое, в подземных норах, требующее таких осторожностей и тайности? Напрашивалась мысль: ночной выезд имеет под собой крепкую необходимость.
Карьер был заглублен от поверхности земли саженей на двадцать. Ко дну вела, разбитая до невозможности, полукольцевая, тележная дорога. В стенах, на небольших расстояниях друг то друга, чернели зева проложенных выработок. Перед одним они остановились. Он отличался, от себе подобных тем, что перед ним стояла охрана из шести человек из штата городского головы. Один из них, бросился к коню Фиадора. Ольга догадалась: сын! Горели два факела.
Неспешно покинула седло. Встречающие — согнулись в поклоне, но Ольга на это — внимания не обратила. Городской голова протянул руку, указывая на вход к выработке. Охрана плотно обступила Княгиню и она, по узкой, на ширину тачки дорожке, проследовала вглубь меловой штольни.
Через десяток шагов, тоннель делал плавный поворот вправо. А, еще через десять, по левую руку, открывался пролом в два человеческих роста, плотно закрытый толстенными брусом. В самом углу зашивки, просматривалась узкая, не более аршина шириной, дверь, обвитая толстым белым шнуром. Оба его конца, были сведены воедино и прятались под печаткой из пчелиного воска. Открыть дверь, не нарушив печать — не было никакой возможности!
Фиадор, при свете факела, тщательно обследовал на целостность и сам шнур и печатку: осмотром остался доволен:
