А ведь Фарлей – его родной сын. Вон как похожи. Тогда почему у них разные фамилии? Неужели Фарлей – внебрачный ребенок? Но, по всей видимости, ни он, ни Уильям не скрывают свое родство перед подчиненными. Иначе Фарлей не признался бы в этом в присутствии Орландо.
– Агата Веррий, стало быть, – медленно протянул мужчина, особенно выделив интонацией последнее слово. Спокойно занял место Фарлея за столом, и тому ничего не оставалось, как сесть рядом со мной.
Некоторое время в кабинете стояла тишина. Я изгрызла себе все губы от волнения. Так и тянуло первой прервать затянувшуюся паузу, задать хоть какой-нибудь вопрос. Но здравый смысл и инстинкт самосохранения в единый голос вопили – не смей!
– Ну что же, сын, – наконец, негромко произнес Уильям. – Я рад, что ты рассказал мне все, как есть. Признаюсь, за последние сутки мне столько о тебе наговорили, что я уж испугался, не двинулся ли ты умом.
Фарлей криво ухмыльнулся. Он сидел в кресле совершенно спокойно, но я ощущала, насколько он внутренне напряжен. Воздух вокруг него словно искрился от бурлящей скрытой энергией.
– Я не скрою, ты угодил в весьма серьезный переплет, – все так же тихо продолжил Уильям. – И врагу не позавидуешь в такой ситуации, что уж говорить о родном сыне. Воистину, между молотом и наковальней.
Фарлей несколько раз размеренно ударил пальцами по подлокотнику кресла, но опять ничего не сказал.
– Я не буду настаивать на немедленном аресте Агаты Веррий, – завершил свою речь Уильям, одарив меня еще одним колючим проницательным взглядом. – Но завтра в пять вечера я жду вас обоих в своем кабинете. Или ты мне предоставишь убийцу на блюдечке с голубой каемочкой. Или твоей знакомой все-таки придется несколько дней провести в качестве обвиняемой.
Я гулко сглотнула. Ой, что-то мне последний вариант совсем не нравится!
– Не переживайте, Агата, – со слабой улыбкой обратился ко мне Уильям. – В нашем управлении чрезвычайно комфортабельные камеры.
В нашем управлении? Я мысленно с удивлением повторила эту фразу. Это что же получается, отец Фарлея тоже работает в полиции?
– Спасибо, – почти не разжимая губ, произнес в этот момент Фарлей. – На большее я и надеяться не мог.
Уильям Регс открыл было рот, желая добавить что-то еще. Но в последний момент передумал. Встал, бесшумно отодвинув кресло, и неторопливо отправился к дверям. Правда, около самого порога остановился и обернулся к нахмурившемуся Фарлею.
– Я знаю, ты не любишь, когда тебе дают советы, – мягко проговорил он. – Но я все же дам один. Сын, езжай домой. Выспись хоть немного.
– Боюсь, у меня на это нет времени, – буркнул Фарлей.
– Девушка, которую нашли в старом доме Грегора, сможет дать показания только утром, – не согласился с ним Уильям. – Деера лучше подержать в камере подольше. Пытка ожиданием – одна из самых страшных. Графиня Ириер… Полагаю, завтра утром она будет более чем разговорчива, если проведет ночь без своего нюхательного порошка. Поэтому позволь себе хотя бы часов шесть сна. Поверь моему опыту: свежие идеи лучше всего приходят в отдохнувшую голову.
Фарлей ничего не ответил. Правда, его отец и не ждал от сына какой-либо реакции. Уильям перевел взгляд на меня, чуть склонил голову, прощаясь. И на дне его зрачков промелькнула мягкая усмешка.
Спустя несколько минут мы с Фарлеем остались наедине. Тот принялся растирать себе переносицу, зажмурившись.
– Твой отец прав, – осмелилась я на замечание. – Тебе необходимо отдохнуть. Вторая ночь без сна вряд ли пойдет тебе во благо.
– Возможно, – внезапно согласился Фарлей. – В лавке Деера все равно не обнаружили никаких бумаг или записей. Только огромное количество магиснимков определенного содержания. Поэтому пока мы в тупике.
– А Уильям действительно твой отец? – все-таки, не выдержав, задала я так мучающий меня вопрос.
– А я гадал, когда ты это спросишь. – Фарлей с сарказмом хмыкнул. Устало посмотрел на меня и сказал: – Действительно. И, предупреждая твой следующий вопрос, я был рожден в законном браке.
– Но почему у тебя тогда другая фамилия? – удивилась я.
– Потому что перед поступлением на службу в полицию с благословения отца я взял себе девичью фамилию матери, – спокойно ответил Фарлей. – Увы, она к тому моменту уже умерла после долгой болезни.
– Но почему? – Я изумленно захлопала ресницами, никак не в силах постигнуть причины столь загадочного поступка.
Быть может, Фарлей стыдится своего отца? Но я не заметила между ними особой вражды. Напротив, оба держались вежливо, правда, немного отстраненно.
– Агата, мой отец возглавляет гроштерскую полицию, – со вздохом признался Фарлей. – По сути, он мой непосредственный начальник. Один из самых влиятельных людей в королевстве.
– Ого! – невольно вырвалось у меня.
– Естественно, я не желал пользоваться его именем для построения карьеры, – продолжил Фарлей, едва заметно поморщившись. – Я хотел добиться всего самостоятельно. Без чьей-либо помощи. Поэтому мы и договорились, что он не обидится, если я воспользуюсь другой фамилией. Скажу больше: я начинал работу здесь с самых низов. Не меньше года служил обычным постовым. Потом я удачно отличился на расследовании одного дела, обнаружив кое-
