душ.
Ричард скрипнул зубами, да там громко, что это услышали все. Но промолчал. Лишь угрюмо заиграл желваками, больше не глядя на Клару. И мне было даже страшно представить, что сейчас творится в душе моего несчастного компаньона, в очередной раз разочаровавшегося в любви.
– Кларенс, – тихо прошептала Клара. – Подельника Ребекки зовут Кларенс Уитфорт. Он ее родной брат. У Хель Рионс не было братьев и сестер, потому что это ее поддельное имя, а вот у Ребекки Уитфорт был. Маг-артефактник. Именно он зачаровал ментальные амулеты, погубившие Грегора и Вайнера. Что первый, что последний почти не расставались с ними. Естественно, если учесть, какие тайны они хранили. А Ребекка обожает все держать под контролем. Ей нравилось знать, что в любой момент она может расправиться с братьями, если те начнут представлять слишком большую опасность. Вайнер становился все более неуправляем и жесток. Грегор не задавал много вопросов, его почти не вводили в курс дела, но Ребекка не сомневалась, что граф закрывал глаза на происходящее лишь до поры до времени, поскольку получал неплохие отступные. Но первая серьезная ссора между ними уже произошла – когда Грегор узнал, что именно Ребекка передавала порошок его жене в то время, как Вайнер уже был крайне нежелательным гостем в этом доме.
– Место, Клара! – чуть повысил голос Фарлей. – Где ее искать?
– У Кларенса есть мастерская неподалеку от того дома, где Вайнер держал несчастных, – обреченно призналась Клара. – Там он изготавливал свои смертоносные игрушки. Сарай на заднем дворе соседнего заброшенного дома. Вряд ли ваши люди осматривали его.
Фарлей тут же встал, порывистым движением едва не опрокинув кресло. Его амулет уже горел, показывая, что он связывается с подкреплением.
А Клара умоляюще смотрела на мрачного Ричарда, который с демонстративным вниманием не сводил глаз с носков своих сапог.
– Прости, – чуть слышно прошептала она. – Прости, Ричард! Я так хотела тебе все рассказать! Но боялась…
Ричард круто развернулся на каблуках и вышел, так ни разу не взглянув на Клару.
– Бьянка, бери себе пару сопровождающих и отвези Клару в камеру предварительного содержания, – сухо распорядился тем временем Фарлей, завершив мысленный разговор. Увесисто пригрозил кивнувшей сотруднице кулаком, добавив: – И пусть с головы до ног ее осмотрят! Хватит с меня Деера и его яда в пуговице. Пусть выдадут какое-нибудь тюремное платье да все зубы проверят на всякий случай, вдруг какой фальшивый. Головой за нее отвечаешь, ясно?
Бьянка кивнула и повернулась к Кларе.
– Я обязательно продолжу с вами разговор, – процедил Фарлей, обратившись к вновь понурившейся девушке. – Но чуть позже.
И кинулся к дверям.
– А я? – успела крикнуть я ему в спину.
– Даже не думай об этом, Агата, – донеслось мне напоследок. – Даже не думай. Там будет слишком опасно.
Вслед за ним кабинет покинула и Бьянка, которая вела под локоть и не думавшую сопротивляться Клару.
Мгновение – и мы с виером Норбергом, который наблюдал за всем происходящим со своей обычной саркастической ухмылкой, остались наедине.
– Дела, – пробормотала я себе под нос, пораженная столь стремительным развитием ситуации.
И что мне теперь делать? Кинуться догонять Фарлея? Нет, он точно меня с собой не возьмет, тут и провидицей быть не стоит. Теперь, когда с меня сняты обвинения в убийстве графа Грегора, то у него уже нет необходимости постоянно присматривать за мной. И как назло это дурацкая травма, полученная стараниями Кларенса. А, впрочем, кого я обманываю. Даже будь я в полном порядке – Фарлей и близко бы меня не подпустил к процессу штурма очередной халупы.
Н-да, кто бы мог подумать, что во главе преступного союза стояли брат и сестра! А Лея? Неужели она была дочкой Ребекки, и она безропотно отдала ее Вайнеру? И как так вышло, что Клара – дочь Вайнера? Кем же была ее мать? Одной из несчастных, которых он мучил в подвале, но которая прожила чуть дольше остальных? И он позволил ей родить, потом отдал ребенка на воспитание, а сам продолжил свои преступные деяния.
Но тогда даже страшно представить, сколько лет эта компания безнаказанно издевалась над девушками, которые грезили о счастливой обеспеченной жизни в Гроштере.
– У вас очень выразительная мимика, Агата, – внезапно проговорил Норберг, о присутствии которого я совершенно забыла – настолько тихо он стоял около книжного шкафа. – Почему вы хмуритесь? Господин Икстон в шаге от раскрытия, пожалуй, самого громкого дела за многие годы не только в Гроштере, но и во всем Лейтоне. После этого слава о нем как о величайшем маге-дознавателе пройдет по всей стране. Не удивлюсь, если он получит награду из рук самого короля.
Меня покоробили едкие нотки, проскользнувшие в тоне Норберга, и я покачала головой.
– Вы думаете, ему есть до этого дело? – фыркнула я. – Сейчас Фарлей думает лишь о том, чтобы преступники не успели ускользнуть, но никак не о грядущей славе и почете.
Норбер вдруг посерьезнел. Наклонил голову, соглашаясь со мной.
– Вы абсолютно правы, – проговорил он. – Простите, если мои слова как-либо задели вас. Порой я бываю слишком язвительным, и не всегда мои шутки уместны.
– Бороться со своими недостатками надо, – буркнула я и сделала было шаг в сторону порога.
