– Бедное дитя! И такая хорошенькая… – берёт меня под локоть: – Идёмте, милочка. Думаю, вы подействуете на них умиротворяюще.
У них – одна комната на двоих. Простая и чистая. Они сидят рядом: женщина, совершенно седая и всклоченная, и мужчина с пустым взглядом.
Но когда я вхожу, оба вздрагивают. Женщина расплывается в улыбке:
– Любимый, смотри, она сошла к нам с Небесной Тверди.
Берёт меня за руку, и я вижу, что все пальцы у неё – корявы, кости срослись неправильно.
– Я не из Небесной Тверди, я Айринн Дьюилли. И сегодня мы с Бэзилом поженились.
Лицо женщины озаряется, словно она вспоминает нечто, давно забытое, и радуется воспоминанию.
– Любимый, представляешь, наш первенец вырос и женился. Только взгляни, какая у него красавица жена.
Взгляд мужчины – наполняется смыслом. В глазах, серых, как у Бэзила, будто зажигается солнце.
– Дитя, мы так рады тебе! Ты же сделаешь нашего мальчика счастливым?
Щиплет глаза, сглатываю ком. Присаживаюсь рядом, обнимаю, но они усиленно тянут головы, выглядывают за меня.
– Ну где же он? Мы так хотим его поздравить!
– Сейчас, минутку…
Мчусь по коридорам, злясь на длинную юбку и бесконечный шлейф, в котором недолго запутаться.
Бэзил – на крыльце. В одном из кресел. Комкает плед.
– Иди, они ждут тебя.
Он вздрагивает от моего голоса.
– Нет, мне нельзя, госпожа директриса права. Только хуже…
– Бэзил, если ты сейчас же не подберёшь сопли и не пойдёшь к родителям, – а они сами позвали тебя! – я с тобой разведусь! Клянусь нимбом Великого Охранителя и клубничными зайцами!
Он улыбается грустно, но слушается.
Ступать старается так, чтобы сильно не греметь подкованными ботинками. У их комнаты – останавливается. Понимаю: мать выходит навстречу.
– Мама? – в голосе страх, сомнение, вина, радость.
– Сынок! Вырос как! – и кидается к нему.
Мне здесь не место. Им слишком много нужно сказать друг другу.
Бэзил находит меня в саду на качели. И, кажется, я уснула. Хорошо, что качели вроде диванчика.
Нежно, осторожно касается губами моего лба. Будит.
Тянусь к нему, к солнцу в его глазах, и получаю поцелуй – жаркий, взволнованный, такой нужный.
Он берёт меня за руку и, склонившись, шепчет на ухо:
– Сегодня никаких правил.
– О да.
– Ты и я. Ни политики, ни серьёзных разговоров.
– Только попробуй.
– Будем творить непристойности и нарушать интердикты!
– Отличная программа на первую брачную ночь.
Меня подхватывают и несут по темнеющему небу, купают в золоте заката, опускают на ковер цветов.
Скорее…
Ненавижу это платье, на нём столько застёжек.
А уж его форма…
Сплошное издевательство.
Так можно задохнуться или сойти с ума. Потому что жизненно необходимо чувствовать его руки на обнажённой коже, выгибаться под поцелуями – откровенным и требовательным. Распахиваться навстречу, принимать, сливаться в одно, познавать боль и счастье…
Мои крики тонут в синем бархате ночи, мои стоны заучивает эхо, мой шепот уносит ветер.
Я – творец, я могу…
Жить…
Умирать…
Лететь…
Остановиться в шаге от войны…
Моё имя – радуга и мир.13
