должно было быть твоим.
– Я… жил там… годы.
– Жил. И жил бы еще дольше, если бы не пришла Белинда, верно? А сейчас послушай меня очень внимательно Уоррен. Очень внимательно. И ответь честно: ты до сих пор готов пожертвовать ради нее жизнью? Ее жизнь в обмен на твою, согласен?
– Согласен, – Бойд не раздумывал ни секунды. Он был готов умереть за нее там, он умрет за нее здесь. Где угодно. Чтобы она жила…
И почему-то ему вдруг вспомнилось ее лицо, ее родные теплые губы, темные глаза – иногда очень печальные, иногда со смешинкой на дне. Она сказала: «Я тебя не оставлю…» – и не оставила.
А он не оставит ее теперь.
– Я готов, Дрейк.
Пауза. Внимательный взгляд серо-голубых глаз мужчины-змеи, мужчины-питона – человека, наделенного великой властью.
– Но… ты позволишь нам попрощаться?
И тут же подумал –
– Вот и все, – раздались тихие слова.
– Позволишь?
Уоррен все еще пребывал на своей волне.
– Все, Бойд. Ты свободен. Крестов больше нет, – и усталый взгляд. – Знал бы ты, чего ты мне стоил. Я с тобой, если честно, упарился.
– Лин будет жить?
– И ты будешь жить! – разозлился Начальник. – Я же сказал: свободен! Крестов нет. Твоя Лин лежит в палате номер тридцать два. Комиссионная больница – тебя проводят.
Пока снимали наручники, он тер влажные веки пальцами. Никак не мог поверить, что находится во внешнем мире, что получил статус «свободен», что больше не должен куда-то бежать, сражаться, чувствовать себя изгоем. После шел за чужой спиной в серебристой форме – не смотрел, куда. Переживал о том, что не помыт, не одет, но тут же наплевал на приличия –
Коснувшись двери палаты, почему-то застыл, испугался, что все это шутка, очередное издевательство, чтобы причинить ему боль, что сейчас комната окажется пуста. На кровати никого, а сзади едкий голос Дрейка: «Ой, прости, ошибся, умерла она…»
А после новая тюрьма, где он сведет счеты с жизнью при первой же возможности, потому что уже не захочет сражаться один и ради себя. Ради себя ему уже ничего не нужно.
– Входите, – его легонько подтолкнули сзади. – Она пришла в себя.
И тогда Уоррен робко, как пацан, который боится ступить в свой самый большой кошмар, приоткрыл дверь.
Сначала увидел ее руку – чистую, розовую… Затем плечо, лицо, глаза.
И вместо кошмара нырнул туда, куда не надеялся попасть, – в мечту.
– Я же еще и «мудак»…, – бухтел Дрейк, подписывая бумаги о выплате Бойду причитающихся за проведенное в Лесу время средств. – Я мог отправить ее с Уровней домой, и тогда бы ты отправился вслед за ней, чтобы жить в незнакомом мире с женщиной, у которой даже не осталось о тебе воспоминаний. Змея, надо же… Нашел змею.
– Тебя отпустили, скажи? Тебя отпустили?
– Да…
– Не верю, не слышу… Скажи еще раз?
– Да!
– Как здорово, Уоррен!
– Ты умерла там, у меня на руках… – он прижимал ее к себе так крепко, как мог, и вновь тер пальцами свои повлажневшие веки. Понял, что до смерти боялся того, что уже никогда не почувствует ее тело теплым. – Они успели, из Комиссии… Они тебя спасли.
– Тс-с-с-с, все уже позади.
– А я… Я так боялся…
Она гладила его небритый подбородок, щеки, целовала потрескавшиеся губы.
– Теперь же все хорошо? Они уже сказали – тебе можно идти?
Он кивнул так, будто не верил в это сам.
