Девушка бросилась к плащу и накинула его на плечи. Меч мужчины встал перед ее лицом.
Взгляд, который она послала Йену, нельзя было назвать никак иначе, чем ненавидящий, но ему было все равно. Главное, теперь у Мэнди не будет аргументов против поездки в Кинсейл. Она сама выбрала состязание и проиграла его.
— Ты говорила «до первой крови»? — сказал он, и тут же острое лезвие меча коснулось нежной кожи груди, чуть повыше правого соска, и на поверхности появилась бусинка крови.
Мужчина снисходительно глядел на поверженного врага, в то время как ее глаза горели огнем. В этот момент Аманда ненавидела Йена Макинтоша даже сильнее, чем весь легион вместе взятый. Но выхода у нее не было, она сама выбрала себе палача.
— Теперь никаких фокусов, Мэнди, — предупредил ее мужчина. — Ты поедешь со мной, будешь себя вести хорошо и не делать попыток удрать. Я не хочу получить удар ножом в спину, когда заслужил победу в честном бою.
Угрюмо глядя себе под ноги, девушка медленно направилась в его сторону. Ей ужасно хотелось чем-то обидеть Йена.
— По крайней мере, я не бросаю своих друзей, — пробормотала она.
Мужчина в этот момент вставлял свой меч обратно в ножны, но вскинул голову и удивлено уставился на нее.
— Кого это ты имеешь в виду?
— Твоего грума.
— У меня нет никого грума. Я путешествую один.
— А как же тот человек, что крикнул тебе в окно: «Я здесь, хозяин», когда мы были в комнате с оберджини? Когда мы оказались вдвоем на лошади, я не заметила никого во дворе.
Мужчина задумчиво уставился на нее, потом скосил взгляд на коня, а затем равнодушно махнул рукой.
— Не волнуйся. Тот, кто кричал это, сейчас находится в полной безопасности.
Аманда в этом сильно сомневалась. Ей не понравился бесовский блеск в его глазах.
— Кстати, я нашел тебе транспорт, — произнес мужчина глумливым тоном и указал куда-то за спину девушки. Она обернулась, проследила за его взглядом и охнула. В нескольких метрах от них на поляне пасся дикий осёл.
— Если ты думаешь, что я поеду в Кинсейл верхом на ишаке, — тут же бросилась на него Аманды, — ты сильно ошибаешься!
Напрасно она с ним спорила. Делать это с Йеном Макинтошем абсолютно бесполезно.
Глава 8
Джером Маккормик с интересом наблюдал за рыжеволосой девушкой, чьи очаровательные кудряшки теперь были спрятаны под простой белой косынкой, удивляясь, как в детстве они могли драться, словно кошка с собакой. Гвендалина Холмс, точнее, Гвен Родерик, солдат пешего отряда из ополчения сиу, которая теперь работала вместе с Джеромом.
Мужчина был поражен и восхищен одновременно. Конопатая маленькая соседка, которую он в юные годы звал "прилипала", повсюду бегала за ним с ранних лет, а после выдумала себе, что влюбилась в Джерома. Когда он уходил на войну, она рыдала даже громче его славной кузины Аманды. Кстати, как она там? Ее письма, наверное, до сих пор приходят на запад страны, но мужчина давно уже находился на востоке. Здесь помощь его, в качестве военного доктора, была куда более нужной.
Хотя в данных обстоятельствах он скорее чувствовал себя мясником, нежели врачевателем. Отрубленные руки, ноги, пальцы, — Джером уже со счета сбился, скольких людей он сделал инвалидами. Но единственным способом не допустить гангрены, а вместе с ней скорого конца, было лишить солдата конечности. Раздробленные кости уже нельзя было собрать воедино.
Медикаментов не хватало, обезболивающим и обеззараживающим средством стал алкоголь. Джером боролся за каждого солдата, но во многих случаях он был бессилен. Люди умирали в муках, проводя последние часы, корчась в агонии. Джером слышал их болезненные стоны во сне и наяву. А тем, кто чудом выжил и встал на ноги, предстояло снова идти в бой, ведь заменить их было некому. Каждого погибшего сасенара сменяли новые крепкие мужчины, а сиу — инвалиды, подростки и старики… или женщины, переодетые в мужчин, как было в случае с Гвендалиной.
Даже в самом страшном сне Джером не мог представить себе такой картины, хотя после ухода на войну ему являлись лишь кошмары. В это утро после сражения близ Дансфорта, что был неофициальной столицей востока, Джерому и его помощникам опять пришлось увидеть горы трупов, застилавших собой некогда зеленое поле, а теперь выжженное дотла и пропитанное кровью.
То была самая тяжелая ночь за все годы, что он провел в сражениях. В его палатку раз за разом приносили раненых, которым мужчина едва успевал оказать хоть какую-либо помощь. Он давно уже забыл, что значит спать больше трех часов в сутки, но эта ночь стала настоящим испытанием для его выдержки. А наутро, вооружившись старой телегой и взяв в подручные одного из крепких ребят, Джером направился на поле, где еще ночью слышался
