— Уиттейкер, зайди ко мне попозже.
Белобрысый парень удивленно уставился на командира.
— Но лорд Леланд, то есть капитан…
— Выйди, — строго скомандовал мужчина, и помощник поспешил выполнить его приказ.
Оставшись наедине с пленницей, Ханлей повернул стул, стоявший у его ног, спинкой вперед и оседлал его, свесив длинные руки вниз. Ткань на штанах при этом натянулась, облепляя, словно вторая кожа крепкие, бесконечно длинные ноги мужчины. Оливия попятилась назад и прижалась спиной к тряпичной стене палатки. Несмотря на ее королевские размеры, куда больше той, в которой ночевала Лив с другими женщинами в лагере, сейчас она казалась девушке очень маленькой и тесной. А еще почему-то стало очень душно, Оливия даже слегка вспотела.
— Я в вашем внимании, кари Шоу.
Ханлей с любопытством разглядывал гостью. Девушка прикусила губу и опустила глаза в землю.
— Новости от отца приходили? — робко спросила она.
Мужчина перевел взгляд на крохотный столик, сплошь заваленный письмами.
— О да, ваш родитель — хороший писарь.
Оливия проследила за его взглядом. О, бедное папино сердце! А ведь он еще не знает, что Аманда пропала.
— И что же он пишет на этот раз?
Мужчина равнодушно пожал плечами.
— В общем, как и всегда — грозится меня колесовать, четвертовать, повесить, скормить медведям и залить горячей смолой заживо, если я немедля не отпущу вас домой.
Он задумчиво закатил глаза.
— Хотя нет, в последнем письме он обещал подвесить меня на суку за мои гениталии.
Оливия покраснела, но тусклый свет в палатке скрыл ее смущение.
— И в последнее время, — меж тем задумчиво продолжал Леланд, — я готов поддаться на его угрозы и вернуть вас в родное поместье.
— Что?! — девушка так испуганно вскрикнула, чем непременно вызвала удивленный взгляд загадочных глаз, обращенный в ее сторону. Ханлей прищурился. Оливия опомнилась и стала лихорадочно придумывать способы, как сгладить недоразумение.
— Ну, наконец-то! — нарочито радостно провозгласила она. — Не прошло и двух месяцев. А я уж думала, что сгнию в этом убогом месте.
По лицу мужчины расплылась ненавистная ей глумливая улыбка.
— Вы разбиваете мне сердце, маленькая кари. Я уж было подумал, что небезразличен вам, и вы хотите подольше оставаться со мной.
— Не дождетесь! — зашипела Лив. — Знали бы вы, как я ненавижу вас, этот лагерь, — она обвела глазами палатку, — и всех мятежников на свете.
— О, это вы успели мне продемонстрировать здесь не одну тысячу раз, — отозвался Ханлей. — Я взвешивал ту пользу, что принесет мне ваш обмен, и тот вред, что вы причинили в лагере, пока здесь находились, и пришел к выводу, что не особо выиграл в данной ситуации.
У Оливии вытянулось лицо. Такой дерзости ей никто еще не говорил. Что такого в том, что она не обучена готовить еду и держать иголку в руках?
— А вы что хотели? — вскинулась она. — Пленили меня, похитили, заставили вместе с остальными женщинами штопать ваши обноски и при этом ждете, что я буду прыгать от радости? Да я в гробу видала вас и этих оборванцев, что готовы разбивать свои чертовы головы за воображаемые идеи!
Выпалив все это как на духу, девушка с вызовом посмотрела на своего визави. Ханлей больше не улыбался. Он глядел на нее холодным глубоким взглядом, и Оливии показалось, что в глазах его читалось разочарование. А ей плевать! И ей совсем не стыдно за свои слова…даже ни чуточку…
— Что ж, — мрачно ответил мужчина, и от его тона, наверное, мог и ад замерзнуть. — Радуйтесь, маленькая кари. Скоро ваши беды закончатся. А со своей стороны приношу свои глубочайшие извинения, что здесь, в условиях
Лицо девушки покрылось пятнами стыда. Но она все еще не хотела признавать того, что повела себя некрасиво и сказала совсем не то, что думала.
— Не смейте называть меня "маленькой кари"! — с отчаянием в голосе бросилась она в атаку, обнажив так хорошо построенную защиту. — Я давно выросла и изменилась!
Ханлей окинул ее долгим томным взглядом с головы до пят, обдавшим Оливию жаром.
— Внешне — да, — согласился он. — Из когда-то очаровательной куколки вы превратились в совершенную бабочку, чьей красоте могла бы позавидовать богиня.
Девушка вспыхнула, сраженная его комплементом. Но не успела она насладиться его льстивыми речами, как Леланд нанес тяжелый удар:
