— Нормально. Надя сегодня приехала в Минск, прямо из Петрограда.
Затем Михайлов коротко проинструктировал Онищука, как себя вести, и попросил обязательно попасть на работу в губернский комиссариат. Онищук ушел. Михайлов, задумчиво скрестив руки на груди, бродил по кабинету: «Теперь ясно, почему Самойленко приказал телефонисткам не соединять его ни с кем: готовилась тайная сходка. Ну что ж, пора и нам действовать. Одно жало эсеров, кадетов и меньшевиков вырвано — полиции как таковой уже не существует. Теперь вырвем другое».
Михайлов вышел в коридор и подозвал дежурного:
— Я буду в своем кабинете. Соберите группу человек в тридцать-тридцать пять, проверьте, чтобы у всех было оружие, и разместите их в одной из комнат. Вызовите сюда Любимова и подготовьте три автомобиля. Когда придет Алимов — доложите.
— Хорошо, Михаил Александрович. Только что звонил Дмитриев. Он навел порядок на телефонной станции. Спрашивает, что ему делать.
— Скажите, пусть оставит там наших товарищей, назначит за себя старшего, а сам возвращается сюда.
Через полчаса в штабе появился Дмитриев, затем Любимов и, наконец, Алимов. Собрались в кабинете Михайлова. Несмотря на то, что Михаил Александрович уже которую ночь почти не спал, выглядел он свежим и бодрым. Серые живые глаза излучали задор и энергию. Сел на стул посреди кабинета, закинул ногу за ногу, улыбнулся:
— Устали, революционеры?
— Нам нельзя уставать, надо дело делать, — ответил за всех Дмитриев.
— Правильно. А дело будет такое: Любимов и Дмитриев берут под охрану телеграф, почту, выставляют посты на вокзалах и около обозначенных в этом списке зданий. — Михайлов протянул Любимову лист бумаги. — Мы с Алимовым едем разоружать и арестовывать руководство жандармерии, затем освободим из тюрьмы политических арестованных...
— Значит, уже сегодня многие большевики будут на свободе! — потер ладони Любимов.
— Да, это нам хорошее пополнение.
Когда Любимов и Дмитриев ушли, Михайлов приступил к инструктажу своей группы...
Рассвело. По улицам города ехали три грузовика. В кузовах стояли люди с винтовками. Некоторые были в гражданской одежде, другие в шинелях, но у всех — красные повязки. Новая милиция действовала!
Не доезжая немного до здания жандармерии, грузовики остановились. Люди молча расходились по заранее намеченным местам. Когда здание было оцеплено, Михайлов повернулся к Алимову:
— Кто с нами?
За спиной у Алимова выросли семь человек.
— Пошли, товарищи!
У входа стоял, опираясь на винтовку, солдат. Михайлов, пряча вспыхнувшие в глазах веселые искорки, подошел к нему:
— Стало быть, жандармов охраняешь?
— Приказано, ваше благородие.
— Я начальник милиции. Приказ отменяю. Шагай, братец, в свою часть. — И Михайлов тут же приказал одному из милиционеров: — Принимай, товарищ, пост.
Молодой парень в старой шинели, приставив к ноге винтовку, встал у входа. Михайлов легко вбежал на невысокое крыльцо. За ним — Алимов и остальные. В парадном к ним бросился дежурный офицер:
— Куда?
— Мы — милиция. Потрудитесь, господин офицер, сдать револьвер и указать, где хранится оружие жандармерии, которая с данного момента ликвидируется.
Офицер хотел что-то возразить, но Алимов обезоружил его, передал на попечение троим милиционерам и поспешил вслед за Михайловым.
На втором этаже быстро отыскали нужную дверь и без стука вошли. В огромном, хорошо натопленном кабинете за большим столом сидел усатый полковник — начальник жандармерии. Он какое-то время смотрел на незнакомых людей, затем недовольным тоном произнес:
— Почему входите без разрешения?
— Так уж и без разрешения? — улыбнулся Михайлов. — Нам не только разрешил, но и поручил это сделать народ, от имени которого я как начальник Минской милиции объявляю жандармерию распущенной, а вас, господин начальник, арестованным!
— Вот как! — криво ухмыльнулся полковник. — Но почему вы решили, что я подчиняюсь вашим требованиям? Здесь командую я, и, заметьте, в этом помещении находятся мои сотрудники. Кстати, вот у меня, — он порылся в бумагах на столе, — заготовлено постановление о вашем аресте.
Алимов быстро пересек кабинет и встал рядом с жандармом:
— Оружие!
Один из милиционеров взял винтовку наизготовку. Жандармский начальник побледнел:
