выкрикивая по дороге:
— Именем пророка умоляю, подождите меня, не рассказывайте дальше!
Урос сидел неподвижно и закрыл глаза. Лишь его рука сжимала рукоять плетки с такой силой, словно хотела сломать ее.
— Вот, свежий чай, — сказал бача и подал торговцу пиалу.
Тот отпил пару глотков и продолжил:
— Да-а… Прыжок старого чавандоза и его коня был воистину невероятным.
Лучшие всадники всех трех провинций, на своих лучших лошадях, попытались повторить его. Одни из них не смогли удержать коней вовремя и врезались в стены дома. Другие попытались повторить прыжок, но ни одна лошадь не могла сделать и половины того, что сумел сказочный жеребец старого чавандоза, и они сломали себе, при этом прыжке, ноги.
А тех, кому удалось забраться только на край крыши, старик сбрасывал вниз, ударяя их рукоятью своей плетки в лицо. А другим, разбивал лица до крови, он бил их прямо козлиной тушей по головам. Но он все еще не был победителем.
Подоспели другие чавандозы, на свежих лошадях, и окружили дом, словно волки свою жертву.
И тогда сын старого всадника громко крикнул ему: «Что я могу для тебя сделать?»
«Жди» — ответил его отец и потрепал мокрую гриву своего коня.
О, друзья мои, какое это было зрелище! Степь, освещенная заходящим солнцем, единственный дом, — а на нем великолепный конь, с седовласым всадником в седле!
— Дальше, дальше! — воскликнул хозяин, почти не дыша.
— Старик начал насмехаться над остальными игроками, оскорблять их, и вывел их из себя совершенно. И одновременно он стал поворачивать своего коня, то в одну сторону, то в другую. То влево, то вправо, словно он собирался спрыгнуть с крыши. И остальные чавандозы кидались в ту же сторону. Тут старик заметил, что круг его врагов стал реже как раз там, где стоял его сын.
И тогда он крикнул ему: «Сын мой, освободи для меня дорогу!»
Тут же молодой мужчина набросился на находившихся рядом всадников не щадя ни их, ни себя, и за мгновение, ему удалось пробить в кольце врагов его отца узкую брешь.
В эту же секунду старый чавандоз соскочил с крыши одним невообразимым прыжком и пронесся сквозь брешь, словно он был не стариком, — а вихрем!
Никем не остановленный, он домчался до халлала и победил!
Торговец из Кандагара откинулся на подушки, скрестил руки на животе и обвел слушателей довольным взглядом.
После повисшего молчания все они заговорили разом:
— Какая поразительная история! Благодарим тебя! Благодарим!
Мокки взглянул на Уроса и испугался. Правой рукой Урос закрыл лицо, словно хотел защититься от солнечного света, но солнце давно зашло, уже начинались сумерки.
— Тебе что, плохо? — прошептал он ему.
В этот момент послышался дрожащий от любопытства голос, который заглушал все остальные голоса:
— А как звали этого старика чавандоза? — спросил хозяин чайханы — Ты еще помнишь его имя?
— Пока я жив, я никогда не забуду, как его звали — ответил торговец.
Урос отнял руку от лица.
— Это был Великий Турсен! — сказал торговец из Кандагара.
— Великий Турсен! — воскликнул хозяин с изумлением.
— Великий Турсен! — восхищенно повторили остальные торговцы и слуги.
А один маленький бача нерешительно спросил:
— Скажи, а ты помнишь, как звали сына старого всадника, который был таким храбрым и помог своему отцу?
Торговец из Кандагара посмотрел на мальчика и недовольно дернул плечом:
— Запомни, бача, человек не должен отягощать свою память такими незначительными вещами.
Путники поднялись и направились к своим повозкам. Хозяин пошел провожать их. Посуду и остатки еды унесли слуги, и в саду, окрашенном в цвета вечера, повисла странная тишина.
Мокки почувствовал внезапную усталость.
Он бросил взгляд на Уроса. Тот сидел все так же твердо и напряженно, а в его глазах было какое-то непонятное, странное выражение.
— Я буду спать с тобой рядом, — сказал Мокки, — чтобы согревать тебя.
— Ты будешь седлать Джехола. — ответил ему Урос.
— Но ты… Но ты же сам сказал… — запинаясь, проговорил саис.
— Я сказал: иди и седлай Джехола.
Голос Уроса оставался тихим и спокойным, но тон, с которым он сейчас говорил, показывал, что никаких возражений он не потерпит. Мокки направился к ручью, возле которого стоял конь, но шел медленно и неуверенно оглядывался.
— Поторопись! — крикнул ему Урос.
Каждое мгновение, проведенное в этом месте, обернулась для него нестерпимой мукой. Внезапно все, что находилось здесь, показалось ему отравленным: сад, вода, деревья, пение птиц. Даже ствол ивы, к которому он прислонился, прожигал ему кожу и ее переплетенные ветви больше не были для него ветвями: в них он видел образ старого, несокрушимого человека, о чьих, казалось бы, давно забытых подвигах люди продолжают рассказывать даже по другую сторону Гиндукуша. И если бы даже он, Урос, выиграл шахское бузкаши, он так и остался бы в тени славы своего отца.
Оттолкнувшись руками от земли, он решил немедленно выйти из этой тени.
Сломанные кости натолкнулись на твердую землю. На короткое мгновение сильнейшая боль оглушила его, а затем пришло решение: Вон отсюда! Да. Вот так, просто. А потом?
Следовать по большой дороге? Иногда останавливаться на отдых? В каждой чайхане встречать людей, возвращающихся из Кабула, и снова, и снова, бесконечно — слышать рассказ о том, как прошло шахское бузкаши? И все эти муки для того, чтобы в конце пути вновь увидеть лицо Турсена?
Урос шевелил губами, не понимая, что говорит вслух:
— Этого не будет!
Хозяин чайханы вернулся назад и подошел к нему.
Урос спросил:
— Ты знаешь все пути и тропы, которые здесь есть?
— Все, — ответил хозяин, — Я родился в этих местах.
— По какой тропе нужно идти, чтобы добраться до Майманы?
— О, для нас Маймана находится все равно, что на другом краю мира, — ответил хозяин, — Но я знаю, что для этого нужно пройти долину возле статуи большого Будды, а потом свернуть возле Бамьяна на одну из старых троп. Я могу тебе объяснить, где это. Ну, а дальше тебе придется узнавать путь самому…
— Хорошо, — сказал Урос, — Тогда, давай, я расплачусь.
— Подожди, — воскликнул старик, бросая быстрые взгляды на черную повязку на ноге Уроса, — Позволь хоть предупредить тебя! Эти тропы почти непроходимы и ненадежны, ночи там холодные и ты не встретишь на пути ни одной чайханы, как моя.
— Какие же еще опасности есть на этом пути?
И в то время как хозяин чайханы пылко описывал ему все препятствия и невероятные ужасы, что есть на старых тропах, сердце Уроса билось все сильней, и жизнь заполняла каждую клетку его тела.
— Как ты понимаешь сам, — закончил чайханщик, — там очень опасно. Езжай по Большой дороге.
— Где я должен свернуть, чтобы попасть на старую тропу?
— Все-таки хочешь поехать? — пробормотал хозяин. Он еще раз скользнул взглядом своих маленьких
