луны пряди треплются, покачиваясь в такт движению корабля.
– Зачем мы здесь, леди? – наконец, спросил виконт устало.
– Верните морю, что взяли, – ответила я словами леди Ру и робко протянула шкатулку виконту.
Несколько секунд он смотрел в глаза, затем опустил взгляд, и осторожно, словно касался самой дорогой из драгоценностей мира, открыл шкатулку, которая все еще в моих руках.
Стоило мерцающему камню закачаться на цепочке, внутри все дернулось, словно призрак Вивьен Ру потянулся к кулону. Я вздрогнула, пальцы разжались, и шкатулка глухо ударилась о палубу.
Ни виконт, ни я не заметили этого, потому что небо над нашими головами полыхнуло белым, и раскат грома заглушил грохот воды за кормой.
– Верните морю! – крикнула я, хватаясь за борт оттого, что корабль повело в сторону.
Бросив на меня быстрый взгляд, де Жерон размахнулся. Едва голубой отблеск сверкнул над его головой, как корабль ощутимо тряхнуло.
Небо снова стало белым, а пространство загремело. Я же не заметила, как оказалась в объятиях виконта.
Прежде, чем успела что-то понять, выпалила ему в лицо, стараясь перекричать раскаты грома:
– Она любила вас! По-настоящему любила! Она сама прокляла себя за то, что предала свою любовь!
Виконт встряхнул меня за плечи, зло уставившись прямо в глаза.
– Откуда вам это известно, леди! – прорычал он. – Уж не она ли вам рассказала?! Но она мертва уже пять лет, как! И любила она, как выяснилось, только себя!
– Глупец! – выдохнула я. – Я всегда говорила, что ты так и умрешь непроходимым тупицей. Кто же знал, что я умру раньше…
Де Жерон отшатнулся, а я вдруг с ужасом осознала, что больше не владею своим телом. Я притянула его лицо к себе и впилась поцелуем в губы.
Тело пронзила волна удовольствия такой силы, что правильней было бы назвать болью. Несмотря на закрытые глаза мир был белым от непрерывных вспышек молний, а в непрестанном грохоте я услышала долгожданную тишину.
Чувство желанного покоя пришло со звуком всплеска небольшого предмета. Всплеск прозвучал отчетливо. Но я поняла, что не смогла бы различить его среди громовых раскатов, и слышу чужими ушами.
В следующий миг меня рвануло вверх, и все, что привыкла считать собой – тело, мысли, чувства, вдруг превратилось в свет.
Я пришла в себя от ощущения твердых горячих губ на своих. Меня целовали властно и безжалостно, словно наказывали. Окончательно прийти в себя помог соленый привкус во рту и понимание, что отвечаю на поцелуй так же неистово, точно дикий изголодавшийся зверь.
В следующий миг пространство расколол звук пощечины, и виконт отклонился назад, держась за щеку. Следующая пощечина чуть не сбила его с ног, а я подивилась, откуда у меня столько силы.
Какое-то время де Жерон смотрел на меня не понимающими глазами, а затем густо покраснел, до самых кончиков волос.
– Вивьен, – пробормотал он, глядя с недоумением. – Я не чувствую ее на корабле.
Сдерживаясь изо всех сил, чтобы не закатить ему третью пощечину, я вытерла губы и проговорила натянуто:
– Рада, что смогла оказаться вам полезной, виконт де Жерон.
Оттолкнувшись от груди виконта, я щелкнула пальцами, и над головой запорхал магический мотылек, осветив лицо де Жерона: потемневшие глаза со странным выражением, опухшие губы…
Осознав, что мои губы должны выглядеть не лучше, судя по жжению и чувству распирания изнутри, я отогнала мотылька подальше и, дернув подбородком, сказала с нажимом:
– Я, господин виконт де Жерон, иду в каюту, которая, наконец, принадлежит мне единолично. И вы, господин виконт де Жерон, попробуйте хоть что- нибудь сказать!
Гордо вскинув подбородок, я окинула держащегося за щеку виконта сердитым взглядом и удалилась в компании магического мотылька.
Глава 26
Казалось, я вечность мерила шагами каюту, мечась по ней, как зверь в клетке, а когда присела на край кровати, чтобы перевести дыхание и вытереть очередную порцию слез, за окном забрезжил рассвет.
Я повозила промокшей салфеткой по лицу, ощущая, как веки наливаются тяжестью и зевнула.
– Будь что будет, – сказала я спящему Дилариону, который вздрогнул от звука моего голоса. – Пусть будит меня, как хочет. А не разбудит, пусть прямо в этой кровати везет в черный замок. Плевать. Ведь замок у Черного принца, наверняка, черный?
Дракончик сонно прищурился, встал, пошатываясь, потоптался и лег на другой бок. Если бы Бенара узнала, что произошло со мной за время
