– А никак не требуется. Никогда не стоит отрекаться от того, что знаешь и любишь, что считаешь своим.
Я захлопала ресницами, ощущая, как улетучиваются куда-то остатки страха. Вместе с ними ноздри покинул сладковатый смрад, в легкие поступил воздух, а кости, что щедро усеивали пол, куда-то исчезли.
– А как же ритуал Отречения? Зачем он тогда? И все это? Все, что я видела?
Скелет помолчал, прежде, чем заговорить снова.
– Смысл ритуала Отречения, которым ты не озаботилась поинтересоваться и заключается в том, чтобы дать тебе понять: для того, чтобы твой новый дом принял тебя, не нужно отрекаться от старого.
– Но… Это… – пролепетала я, растерянно показывая на каменный пол.
– Чтобы прийти сюда и понять смысл ритуала, тебе надо было вживую встретиться с собственными страхами, – сказало существо.
– С собственными страхами? – не поняла я. – Но они… Они выглядели такими живыми. Неужели это всего лишь страхи?
– Да, – подтвердил скелет. – И твои довольно банальны.
– Банальны?! – опешила я.
Существо снова пожало плечами, и разведя костлявые кисти в стороны, пояснило:
– Ты боишься того же, что и большинство людей. Не успеть что-то сделать в жизни, болезни, старости, уродства… Смерти, наконец. Небытия. Даже скучно.
Я сглотнула и в наступившей тишине услышала стук собственного сердца.
– Разве это не то, чего стоит бояться?
– Боги, конечно же нет, – ответил скелет и взмахнул рукой.
Голова закружилась, мир померк, показалось, что на миг я потеряла сознание. Потому что когда открыла глаза, обнаружила себя сидящей на зеленой, залитом солнцем лужайке, в окружении странных кривоватых деревьев. Поодаль, у самой кромки леса виднеется некий каменный монумент, а рядом со мной стоит, переминаясь с ноги на ногу огромный бурый медведь.
Не успела я завизжать от страха, как со спины животного спрыгнула девочка-подросток в коротком до неприличия зеленом платье, которое показалось сшитым из листьев.
Легко, как пушинка, девочка опустилась передо мной на колени и заглянула в лицо. Красивая, напоминающая оленью, форма глаз, розовая, покрытая россыпью веснушек кожа, локоны цвета жидкого золота небрежно разбросаны по плечам. Всматриваясь в лицо девочки, я подумала, что такой, должно быть, через несколько лет станет Мириам, а еще показалось, передо мной не совсем человек.
– Кто ты? – спросила я девочку, и та смешно наморщила нос.
Вместо ответа она легко вскочила на ноги и протянула мне руку, помогая встать. Я приняла помощь девочки, подивившись тому, сколько силы в ее хрупких на первый взгляд руках.
Когда встала, оказалось, что девочка еще меньше, чем показалось сразу. Достигая мне до груди, она выглядит стройной и соразмерной, словно уже окончила расти, отчего я снова подумала, что передо мной не человек. Покосилась вниз, на ноги девочки, вспомнив покрытые белой шерстью и заканчивающиеся копытами ноги Ивии и, когда обнаружила аккуратные девичьи ступни с розовыми ноготками, даже ощутила легкую досаду.
Девочка подняла на меня взгляд и снова смешливо наморщила конопатый нос.
– Нет-нет, – сказала она. – Я не вила. И если тебе так уж необходимо мое имя, можешь звать меня Аюнэ.
– Аюнэ, – повторила я и улыбнулась. – Ну, мое ты знаешь.
– Здесь я знаю все имена, – подтвердила Аюнэ.
– Здесь? – переспросила я, и девочка пожала плечами с таким видом, мол, а где еще.
– Ну, где они?
Я заморгала, оторопев от неожиданного вопроса.
– Ты о чем? – осторожно переспросила я.
– Ну вот, забыли, с чего начали, – проговорила Аюнэ и напомнила: – Как о чем? О твоих страхах, естественно. Где все это сейчас? Все то, что тебя пугало?
Я повертела головой, повинуясь жесту девочки.
Солнце едва миновало середину небесного свода и греет ласково, по-матерински. По небу бегут пушистые белые облачка, похожие на овец, лес шелестит листвой, словно исполняет неведомую мелодию, подыгрывая голосам перекрикивающихся птиц. Трава под ногами мягкая и зеленая, как ковер.
– Нет, – пробормотала я и поправилась: – Не знаю.
– Правильный ответ, – согласилась Аюнэ и снова спросила: – А где была ты, до того, как родилась?
– Не знаю, – пролепетала я и развела руками.
