Я успела подумать, что должен последовать сильный удар и вся сжалась, когда с размаху обрушилась на что-то ломкое и трухлявое. Подо мной хрустнуло, заскрежетало, а я отшвырнула из-под рук сухие ветки и откатилась в сторону.
Пошарив рукой по полу, обнаружила несколько круглых предметов, гладких с одной стороны и неровных с другой. Я с силой зажмурилась, а, когда открыла глаза, смотрела уже истинным зрением.
В тот же миг заорала, закрывая рот ладонью и пытаясь одновременно сдвинуться назад. То, что приняла за сухие трухлявые ветки, оказалось человеческими костями. Неловко отползая, услышала звук, который бывает, когда что-то круглое перекатывается по полу и онемела от страха.
Медленно, как в кошмарном сне, взгляд переполз в сторону, и я увидела несколько черепов, которые таращат пустые глазницы. Сглотнув и боясь пошевелиться, я снова зажмурилась и просчитала про себя до десяти. Затем тряхнула головой и сказала вслух:
– Тебе нечего бояться, Элизабет. Ты – маг, и видела и не такое. Как тогда, например, когда с Нинель тайком забрались в лабораторию к ее брату- некроманту Гедеону и познакомились с Игреком.
Вспомнив Игрека, я хихикнула. Гедеон, брат Нинель, некромант-вивисектор. Это значит, он поднимает мертвых для исследований. Игрека Гедеон называл своим шедевром, но никому не показывал, и мы с Нинель решили посмотреть на гордость брата тайком. Шедевр оказался скроен из пятидесяти различных тел – людей, животных и даже земноводных, и трудно сказать, кому какая из частей принадлежала при жизни. Однако Игрек оказался довольно милым и ласковым, почти разумным, поэтому вспомнив его, я повторила уже громче:
– Н-не боюсь я покойников. Н-ни капли н-не боюсь! Н-ну, кто боится покойников?
Мой неосторожный возглас тут же разлетелся в пространстве, сменяясь эхом, и когда его повторение почти умолкло, где-то недалеко хрустнуло и прорычало:
– Ты-ы-ы.
– Мама! – взвизгнула я, поднимаясь и отбегая от сваленных в груду костей.
На ум некстати пришли воспоминания о тринадцати погибших невестах принца, и если с одной из них, леди Вивьен Ру, мне познакомиться довелось, судьба остальных двенадцати оставалась загадкой.
Я потрясла головой и подумала вслух:
– Какой сырой и затхлый здесь воздух! И запах словно в склепе.
Поежившись, ощутила, что кожу обдало легким ветерком и обернулась в ту сторону. В гладкой минуту назад стене образовался широкий коридор, который притягивал взгляд, словно нарочно манил войти внутрь.
Я присмотрелась, и не обнаружив в нем костей и черепов, шагнула внутрь, рассудив, что хуже, чем сейчас, не будет.
Стоило попасть в коридор, сзади лязгнуло, но, когда оглянулась, вместо пещеры с костями обнаружила темную каменную поверхность. Я тут же бросилась назад и заколотила кулаками по стене, но камень поглотил удары, а кричать почему-то побоялась.
В следующий миг воздух огласил крик, похожий на громкое кряхтение и мяуканье кошки одновременно. Я повертела головой и обнаружила причину звука.
Прямо на каменном полу уходящей куда-то в глубину пещеры лежал младенец. Совсем крохотный, с багровым от напряжения личиком, наспех завернутый в какие-то тряпки. Я подбежала к живому свертку и, приседая на корточки, протянула к малышу руки. Но стоило пальцам ощутить под собой что-то теплое и мягкое, как младенец исчез, а крик раздался откуда-то спереди.
– Н-наваждение, миражи, иллюзия, – пробормотала я вслух и поняла, что зуб на зуб не попадает от страха.
Но крик повторился, и я снова побежала на него, не желая оставаться в одиночестве в этом странном и страшном месте.
Вскоре снова увидела младенца. Он успел подрасти настолько, что, оставив за собой лохмотья, в какие был завернут, полз по коридору самостоятельно, гукая, словно зовет кого-то.
Запыхавшись, я присела рядом и уже протянула руку к гладкой, розовой коже ребенка, когда он повернул ко мне покрытую пушком голову и я увидела на щеке зеленоватые следы тлена. В нос ударил приторный запах мертвечины и я, отшатнувшись, грохнулась на пол, больно ударив зад.
Ребенок пополз дальше и вскоре исчез из виду. Не зная, зачем это делаю, поднялась и поспешила следом, и когда нагнала, обнаружила, что детей уже трое. Падая и поднимаясь, они неловко, словно делают свои первые шаги, спешат вперед.
Я пошла следом, готовая подхватить, если кто упадет и, в то же время надеясь, что не придется касаться мертвых.
Один из детей повернулся ко мне, и я ахнула, отметив, как он успел вырасти. На меня смотрел мальчик лет четырех. Ребенок задумчиво поморгал и спросил:
– Ты не видела мою маму?
Я икнула от страха и помотала головой. Малыш вздохнул и поспешил дальше, а меня замутило от запаха тлена.
Я прижала пальцы к вискам и оперлась о стену, чтобы перевести дух, а когда открыла глаза, коридор оказался заполнен спешащими куда-то детьми. Мальчики и девочки, худенькие и пышки, нескладные мосластые подростки, все спешили вперед, изредка бросая на меня беглые взгляды. Больше со мной никто из них не заговаривал, и я прибавила шаг, в надежде, что этот коридор когда-нибудь кончится.
