Снова ощутив себя глупой гусыней, я потупила взгляд и проговорила, руководствуясь скорее упрямством, чем здравым смыслом:
– Нет, ваша светлость. Не нужна.
На самом деле, несколько глотков воды, сделанных перед выездом, уже дали о себе знать, но я дала себе слово, что по крайней мере сегодня, не опозорюсь и не буду обузой принцу.
Поэтому, когда между деревьев замелькал голубой купол шатра, я едва не застонала, готовая спрыгнуть с коня прямо на ходу и броситься к ближайшим кустам.
Верного расседлывать не стали. Сперва не обратила на это внимания, но когда вернулась из бурных зарослей шиповника, поинтересовалась у одного из гвардейцев:
– Разве ему не надо ослабить ремни?
Тот оглянулся вальяжно, но увидев меня, вытянулся по струнке и проговорил чеканно:
– Его светлость не велел.
– А почему не велел?
– Так отправляемся через час, миледи.
– Куда? – не поняла я.
Лицо гвардейца вытянулось, он проговорил озадаченно:
– Так это, в Город-крепость.
– О, – выдохнула я, – значит, мы едем домой.
Оставив гвардейца с открытым ртом смотреть мне в спину, я бросилась в голубой шатер, где лежат дорожные вещи.
Дилариона обнаружила сидящим на какой-то палке, прикрученной к центральному шесту на манер жерди. Дракончик нахохленный, как попугай боцмана, в одной лапе остатки полевки, другой балансирует на перекладине.
– Ты слишком много ешь, – сказала я ему укоряюще. – В лесу ты превратился в настоящего пухлика.
Диларион обиженно пискнул и, в доказательство того, что он никакой не пухлик, а вполне себе дракон, страшный и ужасный, поднялся в воздух и принялся носиться кругами под куполом.
– Да-да, конечно, – проговорила я и стала собирать разбросанные им вещи. – Тебе придется много летать, чтобы сбросить все, что наел. Наши дорогие повара решат, что я нарочно тебя закормила, чтобы ты больше к ним не летал.
Выпустив облачко белого пара, дракончик, наконец, опустился обратно на жердь. Дыхание тяжелое, глазки-бусинки смотрят на меня строго, мол, ты все выдумываешь. И стал демонстративно доедать полевку.
Я собиралась очень быстро, и через пятнадцать минут была полностью готова к дороге. Вещи мужа собирать не пришлось, поскольку все нужное всегда на нем, а переносную лабораторию укладывает самолично, не подпуская к опасным колбам всяких неумех.
Но все же ждала, что принц зайдет в шатер. Однако, спустя еще пятнадцать минут, поняла, что он вообще забыл о существовании голубого шатра, в котором ждет его верная и любящая леди.
Сделав глубокий вдох, я вышла и направилась прямиком в переносную лабораторию. Как и ожидала, муж оказался там. Сосредоточенный и внимательный, он склонился над глянцевой пластиной и водит по ней пальцами, будто таким образом надеется привести в действие.
– Мой принц, – заговорила я, – я готова к возвращению.
Не поднимая взгляда, он ответил отстраненно:
– Очень хорошо… Очень…
– Я хотела собрать ваши вещи, – продолжила я, – но оказалось, в голубом шатре только мои. Поэтому решила, у вас все уже собрано…
– Угу… – промычал принц, заглянув одним глазом в колбу.
Я стала говорить дальше.
– А коней не расседлывали. Они прямо так и стоят перед шатрами. Наверное, им надо дать отдохнуть, ведь мы ехали почти весь день. Разве не лучше будет переночевать, а потом ехать уже посвежевшими?
– Угу…
– Мой принц?
Карл Сварт поднял голову и посмотрел на меня, как на тумбочку или табуретку, которая так некстати оказалась посреди шатра.
– А… Элизабет, – протянул он. – Что ты хотела?
От такого пренебрежения даже перехватило горло. Но, помня наставления Ане Ахебак, проглотила его и склонив голову повторила как можно смиренней:
– Я хотела сказать, что кони, должно быть, устали. И, возможно, нам стоило бы дать им передышку.
Принц обошел стол и, цапнув тряпку, стал тщательно вытирать пальцы.
