– Очень похвально, что ты заботишься о животных, – сообщил муж. – Это значит, сможешь заботиться и о подданных. Но нам нужно выдвигаться немедленно, поскольку до Города-крепости два с половиной дня пути, а мне не хочется держать тебя в походных условиях слишком долго.
Обида на бесцеремонность и пренебрежение разом испарилась. Я неожиданно ощутила всю заботу и бережность, с которой относится ко мне мой принц, что ради безопасности своей принцессы готов загнать лошадей.
– Я бы потерпела, – проговорила я, потупив взгляд.
– Что за вздор, – удивился Карл Сварт. – Почему принцесса Черной Пустоши должна терпеть? Все давно решено. Иди, собирай, что еще нужно. Нетопыря, юбки. Но мне сейчас мешать не надо. Выдвигаемся через десять минут.
Еще несколько мгновений назад я бы обиделась на резкий ответ, но сейчас, окрыленная таким признанием, выпорхнула из шатра и вернулась в свой. Закончив последние приготовления, ухватила Дилариона, который очень упирался и не хотел лезть в сумку, вышла из шатра.
Принц уже стоял возле коня, успев за время, пока воевала с дракончиком, уложить переносную лабораторию. Гвардейцы убрали за ним шатер, и на его месте остался лишь вытоптанный круг.
– Элизабет, наконец-то, – произнес принц, и по мне прокатилась волна стыда за то, что вынудила его светлость ждать.
– А как же мой шатер? – поинтересовалась я, влезая на Верного с помощью.
– Он уже убран, – коротко сказал принц.
– Но как… – начала я и обернулась.
От шатра остался лишь центральный шест, который один из гвардейцев усердно тянет из земли. Шест поддается с трудом, на лбу гвардейца вздулись вены, глаза выпучились, а нос сморщился. Но он продолжает тянуть, и шест мало-помалу поддается. В конце концов, он сделал рывок, и вместе с шестом повалился на траву.
Вскочив, как ошпаренный, завертел головой, словно боится, что кто-то видел его позорное падение, а заметив мой взгляд покрылся красными пятнами. Я же поспешно отвернулась, делая вид, что ничего не заметила.
Отправились сразу, после того, как последние детали шатра оказались убраны в специальные сумы и погружены на мулов. Ожидала, что лошади, после дневного перехода будут спотыкаться и норовить остановиться, но Верный подо мной шагает бодро, а конь принца вообще кивает и пытается гарцевать.
– Как такое возможно? – спросила я мужа, поравнявшись с ним. – Кони бодрей, чем утром.
– Если знать, чем кормить животных, можно заставить их бежать трое суток без остановок, – сообщил принц, глядя вдаль.
Я охнула.
– Но так их можно до смерти загнать.
Он кивнул и проговорил:
– Можно. Но ни разу такого не было. Кони обычно спят сутки после таких гонок, а потом снова готовы к скачкам и длительным переходам. Здесь, в лесах Эльфарии, я однажды нашел рецепт снадобья, который эльфы, вероятно, использовали для своих ездовых животных. А может, и для себя. Этого уже никто не узнает. Этот рецепт переводил на общий язык около месяца, хотя там была лишь одна страница.
– Неужели он был написал на эльфийском? – изумленно спросила я.
Принц кивнул.
– Да, – сказал он. – На самом настоящем эльфийском языке. И ошибка в переводе хотя бы на одну букву означала бы в лучшем случае бесполезность снадобья, в худшем смертельную опасность.
Я смотрела на мужа со все большим благоговением и восхищением.
– Но как вам удалось? – все еще не веря выдохнула я.
– Двадцать фолиантов об истории эльфийских наречий, восемь переводчиков, бессонные ночи и два пожара в лаборатории, – сообщил принц.
Чем больше я узнавала мужа, тем больше он казался божеством, спустившимся на землю в человеческой личине, чтобы защищать слабых и нести просвещение невежеству и темноте. Я смотрела на его мужественный профиль и не верила, что судьба привела меня к нему, не верила, что была такой глупой и боялась этого великого человека. Все россказни о жестокости и кровожадности Черного Принца показались не более чем сказками для непослушных детей. Мой принц оказался удивительным, и я не понимала, за что мне так повезло.
Кони шли резво, и к концу дня мы уже были у охотничьего дома. На удивление, я не чувствовала себя уставшей, словно тоже выпила чудодейственного эльфийского настоя. Принц тоже отложил дела с лабораторией, и ночь окрасилась горячими поцелуями и нежными объятиями.
Утро следующего дня выдалось солнечным. Я чувствовала себя превосходно. Принц, как всегда, не показывал своего расположения духа, но я видела, как уголки губ приподнимаются, когда смотрит на меня, и уже это заставляло сердце биться чаще, а живот наполняться приятным теплом.
Вечером с холма стал виден донжон Города-крепости, и я отметила, принц рад, что смогли добраться так быстро и без проблем.
Когда въезжали в город, на улицы высыпал народ, стал приветствовать, бросать в воздух шапки и выкрикивать что-то одобрительное, словно мы отсутствовали месяц, а теперь вернулись с победой из большого похода. Карл Сварт сдержанно улыбался всем и, одновременно никому, а я улыбалась во
