кругом или днем покровителя!
Я замолчала, не зная, что на такое ответить и подумала, что от меня соболезнования по поводу вдовства никогда не прозвучат как поздравление, а поэтому лучше воздержаться от любых слов. Чтобы немного скрасить неловкую паузу, а также прояснить кое-что для себя, я осторожно спросила:
– Вы что-то говорили об опале, госпожа графиня. Должно быть, я или ослышалась, или неправильно вас поняла. Что значит, опала? Ведь мы с виконтом де Жероном только вчера прибыли ко двору, а я и вовсе не была здесь с тех времен, как была маленькой девочкой…
– Да-да, со времен раскола! – перебила меня леди де Моро и поежилась, словно ей стало зябко. – Жуткая страница нашей истории, брр-р… Да что же непонятно насчет опалы, милая? Ведь его величество не принял вас вчера, об этом весь двор уже знает. Все только об этом и говорят! Думаете, если бы вас вчера принял наш пресветлый правитель, сейчас только одна я навещала бы вас? Как бы не так! Не все здесь могут похвастаться бесстрашием, как я! Но ничего, ничего, дорогая, сегодня же на суаре у герцогини де Мадлен все непременно увидят, какая вы лапочка, и это, конечно, сыграет вам на руку, потому что когда находишься в опале, поверьте, по себе знаю, связи при дворе могут ой как помочь!
– Суаре? – недоуменно переспросила я. – Это значит, званый вечер? Но простите, графиня, я не имела удовольствия быть представленной герцогине де Мадлен, и уж точно не могу похвастаться приглашением на это славное событие.
– Это ничего! – воскликнула де Моро. – Мои рекомендации, по-вашему, ничего не стоят? Вы пойдете со мной и точка, слышать ничего не хочу!
– Прошу меня извинить, – сказала я тихо и таким сухим тоном, что де Моро замерла, часто хлопая ресницами. – Никакие светские мероприятия я посещать не собираюсь. Развлечения вообще не входят в мои планы. Я здесь только по приглашению его величества, преславного Радилита, да славится имя его. И, если бы не это приглашение, не покинула бы Пустошь. Как вы осведомлены, я в трауре, и как изволили проницательно догадаться, безумно любила своего мужа, поэтому сразу после разговора с его величеством, который, надеюсь, состоится уже совсем скоро, отбуду в Черную Пустошь.
Когда я закончила говорить, графиня де Моро, наконец, догадалась прикрыть открытый рот веером.
– Сенсансьон! – пробормотала она. – Да вы… Вы святая, принцесса! Но даже будучи такой, как можно отказывать себе в невинных, совершенно невинных, уверяю вас, развлечениях, как суаре у госпожи Мадлен! О, вы не знаете, что это за женщина, миледи! Она покровительствует художникам, поэтам, магам изящных ремесел… Клянусь небом, вы не пожалеете, ни на миг не пожалеете…
– Нет, – отрезала я, и, когда графиня хотела что-то возразить, попросила: – И давайте больше не будем возвращаться к этому разговору.
– Как скажете, – вынужденно согласилась графиня и ловко поймала бумажного голубя, который спикировал прямо на наш стол.
– Последняя мода, – сообщила она, разворачивая бумажную птицу. – Сейчас весь свет посылает вместо слуг бумажных голубей, что очень удобно, особенно когда состоишь в переписке с любовником.
Пока я, находясь в ошарашенном состоянии, думала, что сказать на такое фривольное заверение, графиня пробежала взглядом по написанному, после чего побледнела, и, задыхаясь, осела в кресле, словно ее руки и ноги налились свинцом.
– Что с вами? – ахнула я. – Воды? Мистрис Дежу, сюда!
Графиня отпила из высокого бокала, и, когда хотела поставить его обратно на стол, рука ее дрогнула. Раздался звон битого стекла, но моя гостья, казалось, не слышала его.
Побледневшими губами она тихо произнесла:
– Мне конец, дорогая принцесса. Мне конец…
Глава 11
– Что произошло, графиня? Дурные вести? Вы так побледнели, – забормотала я.
Перед глазами заскакали страшные картинки, щедро приправленные тревогой, которую ощутила от графини де Моро. Недавние события натолкнули на самые ужасные предположения, связанные с близкими моей гостьи.
Мари де Моро посмотрела на меня затравленным взглядом и сглотнула.
Внутренности сдавило ледяной лапой. Вид у госпожи де Моро сделался такой испуганный и несчастный, что я невольно подумала о самом худшем.
– Прошу вас, – сказала я, усаживаясь на корточки перед креслом гостьи и беря ее за руку. – Не молчите. Говорите, дорогая графиня. Если не произошло чего-то необратимого, вместе мы наверняка решим, как справиться с вашей бедой.
Графиня посмотрела на меня новым взглядом. Мне показалось, что в круглых голубых глазах мелькнула надежда.
– Ах, я не знаю, – пробормотала она. – Все так… серьезно.
– Говорите, прошу вас! – воскликнула я, а мистрис Дежу побежала за новым стаканом.
Я крикнула экономке, чтобы захватила какие-нибудь успокоительные капли, но графиня, услышав, замахала на меня руками, в одной из которых продолжает сжимать полученное письмо.
