Лицо первого гвардейца стало еще серьезней, он произнес:
– Зачем, оно-то понятно. Но по приказу его величества сегодня покидать пределы стены запрещено. Где твой господин?
Я снова замахала руками, надеясь хоть так донести суть до гвардейцев. Второй, наконец проговорил с разочарованием:
– Немой что ли?
Я с готовностью закивала, а страж сказал:
– Вот бедняга. Мало того, что приходится ждать, пока эти развлекаются, так еще и в тишине. Так хоть песен попеть. А то какая служба без песен?
Разведя руками, я снова кивнула, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Казалось, у меня слишком узнаваемое лицо, слишком тонкие скулы и слишком пухлые губы для пажа, но гвардейцы ничего не замечали, и уверенность понемногу росла.
Однако первый страж продолжал хмуриться.
– В каком доме твой господин? – спросил он.
Я с готовностью ткнула в самый дальний. Страж оглянулся и проговорил, прищурившись:
– Чего тогда так далеко сидишь?
Оцепенев, я нервно сглотнула, а второй страж хохотнул и хлопнул себя по бедру.
– А тебе сильно захочется сидеть под дверью, да слушать ахи и охи господина? Правильно делаешь, малец. Делай по-умному, глядишь, возьмут и в гвардию короля.
Лицо первого стража осталось недовольным, но он отклонился, давая понять, что не будет доносить на сладострастного господина и его верного пажа, которых встретил в деревне.
– Ладно, – проговорил он сурово. – День почти на исходе. Будем считать, что твой господин пошел по бабам ночью. Не охота мне сейчас таскаться с пьяными лордами и сладкогрудыми селянками. Хотя вот селянки…
Он многозначительно покашлял, а я поняла, каким образом получилось, что у самого короля появился наследник совсем не от королевы. И решила, что ближайшие к стенам Риверграда деревни должны быть наводнены внебрачными детьми вельмож.
Гвардейцы повернули коней, а я с облегчением вздохнула. Когда они отъехали на середину дороги, второй, тот, что повеселее, обернулся и открыл рот, чтобы что-то сказать. В этот момент налетел порыв ветра, треуголка сорвалась с головы, и по моим плечам рассыпались рыжие локоны.
Глаза гвардейца округлились, он резко дернул коня за уздечки, тот заржал, вставая на дыбы.
– Это девка! – выпалил гвардеец.
Я попятилась в темноту, а первый страж, который тоже успел развернуться, приказал грозно:
– А ну стой!
После этой фразы меня развернуло, а ноги понесли куда-то в темноту между сараев и свинарников, от которых так красноречиво пахнет, что едва не снесло.
Гвардейцам, видимо, меж домов ехать оказалось не удобно, они что-то кричали, отдавали друг другу команды. Когда топот копыт за спиной стал тише, решила, что оторвалась, но выскочив за угол на освещенную дорогу, едва не попала под ноги гвардейскому скакуну.
– Ишь, быстрая! – крикнул второй гвардеец, который сперва показался добрее, но теперь стало ясно, он хитрый и пронырливый. – Далеко ли такая красота собралась?
– Пустите меня! – выкрикнула я.
– О, так ты и говорить можешь, – хохотнул страж. – Иди-ка сюда.
Он спрыгнул с коня, и пошел на меня, чуть расставив руки, словно загоняет курицу. Я метнула затравленный взгляд в сторону, надеясь увидеть хотя бы силуэт виконта, но сердце упало в пятки, когда вместо него обнаружила приближающегося на коне первого гвардейца.
– Я благородная леди! – произнесла я громко, надеясь, что это отрезвит стража.
Но тот лишь хмыкнул и стала приближаться еще быстрей.
– Разберемся, – сказал он. – Хотя не понятно, что благородная леди делает одна в деревне ночью. Да еще и в костюме пажа.
Я пятилась, пока не уперлась спиной в стену. К этому моменту подоспел первый гвардеец и спрыгнул с коня.
– Наверное, очередные игрища господ, – крикнул он, направляясь к нам. – Нарядили селянку в пажа, или что там у них.
Тот, который ближе ко мне, вытер губы тельной стороной ладони и сказал:
– Если селянка, то худовата. Те мягкие и сочные. А эта мелкая. Хотя личико кукольное. Смотри, какие губы.
Он резко приблизился ко мне, я взвизгнула и зажмурилась. В этот же момент послышался глухой удар, гвардеец издал стон, а когда открыла глаза, обнаружила обоих стражей, распростёртыми на земле. Передо мной застыл виконт, с мечом в руке, глаза дикие, словно готов растерзать гвардейцев голыми руками.
Я поперхнулась, потом выдавила сипло:
