сматываться. Заодно бы открыли линию огня для Мамедова с Хрусталёвым.
— Бегичи! А ну спрыгнуть на дорогу! — потребовал Багров. Думал прогнать с брони. Счас!
Не тут-то было. Зоран Бегич ещё суетливо нажимал на спусковой крючок, целясь в прежнее положение твари, а та уже вогнала свои кривые кинжалы ему под бронежилет. Что называется, сам подставился.
— Зоран, ты чего?! — в панике возопил братец Горан, его трясущаяся рука направляла изящный ствол пистолета под немыслимыми углами к цели. Как бы не шмальнул в страдальца, а то и в автоматчиков у себя за спиной!
Багров снова крикнул словенцам прыгать на дорогу, но те и в спокойные часы по-русски понимали слабо. Тут же — одного клыками к броне прижали, другому, никак, слух отшибло.
— Валите же, придурки!..
Свинюка зло мотнула головой и раненый учёный взвыл. Его пробоины, по всему, вышли глубокими. Соскользнуть с окровавленных клыков бедняга кое-как ухитрился. Но вместо чтобы улепётывать, он ахнул, осел и выронил пистолет. На другое у несчастного не хватало сил.
Тварь же с ним — определённо, ещё не закончила. Судя по налитым кровью четырём глазкам — она готовилась сотворить с Зораном примерно то самое, что и с шинами БТРа: не просто однажды проткнуть, а тщательно изорвать до полной непригодности.
— Огонь! — рявкнул Багров тормозам-автоматчикам.
Мамедов дал короткую очередь поверх свиньи, чем только пущё её раззадорил, вместо чтобы шугнуть. Второй автомат промолчал, за него высказался хозяин.
— Мать! Патрон перекосило! — Хрусталёв выругался и неловко спрыгнул с брони: разбирайтесь, мол, сами!
Свинья вовсю мотала головой, стараясь задеть каждого, но под очередной удар снова попал злополучный словенский этнокартограф — эх не в добрый час он привстал на четвереньки. На сей раз бронежилет хоть немного смягчил контакт с клыком истязательницы, но несчастному хватило и сотрясения, чтобы издать вопль безудержной боли.
Верный Горан поспешно поддержал Зорана под плечи — но, опять же, совершенно бестолково. Как будто сам прятался от свиньи за израненным телом брата.
— Прыгай, дурак!!!
Горан послушался. Дошло, наконец.
А вот раненому Зорану оставалось самому отползать прочь по тёмной луже собственной крови, не успевая укрываться от жестоких ударов бесчинствующей скотины. Если бы не факел капитана Багрова…
Багров и сам не заметил, в какой момент принялся геройствовать, но орудие схватил заранее. Автомата при нём не было, вытаскивать из кобуры командирский «макаров» показалось нелепой тратой времени, тут он и приметил «осветительный» факел, выхватил его из паза в корпусе БТРа — и пару раз успел ткнуть им в свиную харю, попутно оттирая раненого близнеца подальше от беды.
Запахло палёной шерстью. Свинья обиженно взвизгнула, но не сдалась. Одно движение упрямого рыла — и вот уже выбитый из рук факел летит на дорогу. Новый бросок — и левую ногу капитана глубоко распороло повыше колена. До самой кости, испоганив мышцы, кожу, брюки. Вот гадство! Что называется, «от души»…
Боль накатила одновременно с тревогой: заражение, считай, обеспечено. Эти клыки кого только не рвали до чистенького словенца! Да и в Зоране, поди, ковырнули нечистот из кишечника.
Тварюка, по всему, оставила в покое Зорана Бегича: теперь у неё новый враг, более интересный. Ну, доигрался — факельщик!
Багров отступал, оскальзываясь на крови словенца и собственной, когда в игру, наконец, влился Арслан Мамедов. Горец в упор расстрелял свинью из АКМ, оставляя рваные дыры на месте всех четырёх глаз — справа и слева друг под другом. Узорчик, блин!
Ослеплённая тварь издаёт рёв, который при минимуме воображения впору приписать мамонту. Потом наугад делает два шага в сторону Мамедова, падает на броню и затихает, медленно сползая с борта.
Вроде, всё.
Хотели приключений, господа учёные? Так вот они.
Глава 2. Тревоги, которые нас пеленают
Вот и дотряслись на броне по скверной дороге от замка Брянск и до самой конечной станции — без крупных остановок. И, конечно, прибыли первыми. Надо же: по пути не попалось ни одного сколько-нибудь заметного городка, ни селения, одни блок-посты человеческого Заслона, а вокруг — леса, да
