Появляясь, врачи первым долгом капитана осматривали, а затем заводили какой-то длинный, монотонный, утомительный, но ненужный разговор — всегда, по сути, один и тот же.
Речь шла об ошибках при оказании первой помощи, о правильно выбранном курсе антибиотиков, о новейшей аппаратуре из «Евролэба» — технике самого последнего поколения.
Багров слушал своих спасителей с вежливым безразличием, вот и не стал им пенять на неточности в деталях. Да и кто нынче не берётся судить о технике? Сам-то Багров немного в ней разбирается, но в первый раз промолчал и готов молчать дальше. Зачем расстраивать немцев?
Багрова не назвать неблагодарным. Врачей-спасителей он не обидит. Не скажет, что последнее поколение в технике — заведомо хуже предпоследнего, а то, в свою очередь — здорово слабее предыдущего. Что поделать: научно-технический регресс запустила ещё вторая ядерная война, после которой люди зажили гораздо проще. «Так больше не делают», — с грустью говорят люди, вспоминая былые годы. И только продавцы взахлёб расписывают достоинства новейших товаров. Но этим — за враньё доплачивают.
Пожалуй, одно капитана неприятно удивляло: к нему не заглядывали свои. С чего бы это?
Ну, допустим, он не самый популярный капитан. Да, распустил подчинённых, с какими-то воспитательными задачами не способен справиться, кого-то, быть может, и обидел. Ладно, Суздальцев считает его фанатом-карьеристом — последствие неуместной откровенности в состоянии расстроенных чувств. Личное отношение может быть разным. Но!
Но не оставлять же его наедине с немцами, чьи разговоры с каждым разом всё больше напоминают вербовку!
В Столичную Елань пришли очень даже засветло. Вечер только издали намечался, а шла — вторая половина дня. Сюда есть и другой путь, подлиннее — через Лесную Елань, но проводник Хмырь его не знал, вот и повёл напрямик через Кабаний остров. Мимо волка, зато «с ветерком».
Подходя к селению, Веселин увидел уже знакомые треугольные дворы. Всё, как в Березани! Можно подумать, что и не уходили. От этой всеобщей треугольности почему-то стало тошно. Березань, Елань — какая разница?
Что ж, выясним, какая. В этом селении — по предварительным данным — и мутанты более грамотные, и ремёсла разнообразнее, и с фольклорными памятниками получше сложилось.
А вот и отличие — пара каменных башен на входе, с которых прозвучал оклик. Что кричали, не разобрать, но Хмырь задрал голову и отчитался:
— Притопали из Березани. Я Хмырь, со мной — двое учёных и двое охранников.
— А охранники зачем? — подозрительно спросили с башни.
— Так мы пёрлись через Кабаний. Там же волки!
Объяснение башенных мутантов удовлетворило.
— Можно, — сказали они.
Пятеро путешественников, перемазанные болотной тиной, вошли в столицу. Вошли — и на какое-то время растерялись. От ворот, выходящих на Кабаний остров, расходилось веером несколько улиц.
— Не спросить ли, где наши? — обернулся Веселин к Йозефу.
— Известно где — в Председательском доме, — ответствовал тот.
Частокол виднелся издали. Председательские дома у мутантов — за частоколами. Вот и сориентировались.
Пошли по улице, чьё направление приблизительно совпадало. Та, правда, тут же стала немилосердно петлять между несколькими невысокими холмами — впору заблудиться. Треугольные дворы по обе стороны улицы создавали причудливые узоры, но ориентиров не давали: каждый двор — словно осколок единой голограммы. Везде за заборчиком виднелись хижина — сарай — яма. И у ямы боевая свинья.
В конце концов, улица вывела вовсе не к частоколу, зато — к богатым кварталам Елани. Здесь нашлись в изобилии каменные дома (вплоть до трёхэтажных), а главное — центральная улица Столичной Елани. Она-то и вела к частоколу, к самым воротам.
У ворот стоял стражник со свиньёй на поводке. Свинья возмущённо зарычала-заурчала на Веселина. Стражник строго сказал ему:
— Ты ей не нравишься.
Хмырь подошёл к сторожевой свинье, как ни в чём не бывало, нагнулся к ней, обнял за толстую шею, что-то проворковал в развешанные уши. Свинья освободилась от его объятий, но злобно урчать прекратила.
Прошли за частокол. И здесь, как и в Березани, Веселин обнаружил два стандартных здания: двухэтажный Председательский дом, одноэтажная больница. Или здесь она не больница? Чуть дальше — Панайотов и не сомневался — положено располагаться громадной яме. Но яму надёжно закрывали от взоров ряды лиственных елей.
От ворот вымощенная камнем дорожка привела к широченному двору перед Председательским домом. Двор сильно отличался от березанского, был тщательно выметен и ухожен. Здесь стояли многочисленные скамейки для отдыха, а у скамеек — изящные урны и хвойные ёлки в кадках.
Должно быть, в мутантском ареале хвойные ели способны вырасти только в неволе. Или кадки — для красоты? Вряд ли, скорее она для нормальной ёлки — единственное условие выживания.
