шофер? — Квон не может скрыть раздражительности.
Перед ним непримечательный паренек, которому от силы лет восемнадцать. Но та картина, которую в своей голове уже складывает Квон, ему совсем не нравится. Очевидно, что он провел в квартире У всю ночь. Но Чонгук не отвечает. Просто молча стоит и несколько секунд в недоумении моргает, не понимая, с каких пор кто-то, кроме его босса, вообще приказывает ему.
— А ты кто вообще такой, и почему я должен давать тебе отчет? — разозленно спрашивает его Чон.
Квон хищно цепляется глазами за Чонгука, позволяет ему обойти себя по касательной, но в последнюю секунду разворачивается и хватает его за воротник футболки, вдавливая в стену здания.
— Слушай сюда, малявка, я не знаю, что ты за урод, и что у тебя с Чихо. Но слушай внимательно и запоминай, Чихо — мой, — Квон больно впечатывает кулак в солнечное сплетение Чонгука и наматывает ткань на кулак сильнее. — Еще раз увижу тебя рядом с ним, и тебе не поздоровиться. Понял? — шипит Квон и, с силой ударив его затылком о стену, отпускает.
Чон сгибается вдвое, трет ладонью место удара на затылке и, собрав развалившийся на клочки мир в единую картинку, выпрямляется.
— Мне твой Чихо нахрен не сдался, но вот, кажется, я ему очень даже нужен. Иначе бы твой парень всю ночь трахал тебя, а не меня, — жестко отвечает Чонгук, сильнее сжимает зубы, перехватывая и дергая чужое предплечье, чтобы вырваться, и отходит на пару шагов назад, когда это удается. Но снова ударить себя не дает.
Чон задирает рукава кофты до локтей, вскидывает подбородок и отставляет ногу назад, готовый в любую секунду перейти в защиту. Он уворачивается, ставит блок и, удобно извернувшись, бьет Квона кулаком по лицу. Пока тот приходит в себя, Чонгук проскальзывает в подъезд и бежит наверх. Только у своей двери он останавливается и прислушивается. В подъезде гробовая тишина. Чонгук даже обрадоваться не способен, что псих этот за ним не последовал, он просто выдыхает спертый воздух и открывает дверь, заходя в свою квартиру.
Чонгука все это выводит. Терпеть становится невыносимо, и Чон не знает даже, куда ему приткнуться, чтобы в голове перестало так долбить. Потому что он ни разу еще за свои восемнадцать так не ошибался. Надеялся только, что отпустит и пройдет, но выход виделся разве что выброситься в окно. Ведь нельзя, слышите, нельзя же просто взять и вернуться. Вот так столкнуться в гребанном отеле, спустя три года, оттрахать до потери пульса и вид сделать, что всё нормально. Только не нормально и не всё. Не бывает так. Это Чонгук понимает, уже стоя на балконе, когда сжимает пальцы на перилах еще крепче и, кажется, вполне ясно представляет, как спрыгивает. Прямо туда, вниз. Правда, он не знает, придётся ему стараться и перелазить или сойдет и так, не напрягаясь. Впрочем, сил стараться в нем уже нет. После выволочки какого-то незнакомого мудака, Чонгук понимает, что больше ничего не будет, как прежде. Чихо переворачивает всю его жизнь, а помощи просить не у кого. Есть только он, балкон и холодный ветер, который не может помочь. Это черта, после которой Чонгук почти безболезненно признает, что всё это никогда не закончится. Потому что боли в нем столько, что он перестает себя чувствовать.
***
Квон садится обратно в машину и, глянув в зеркало заднего вида, матерится — на скуле четко наливается синяк. Он размазывает карандаш на глазах, лохматит волосы и заводит авто.
Услышав звонок в дверь, Чихо не понимает, почему именно сегодня утром ему не дают спокойно посидеть дома. У фыркает раздраженно, отбрасывает джойстик от плейстейшен и идет в коридор. На пороге стоит Ю-Квон. Чихо скользит по нему взглядом и в удивлении приподнимает бровь. На лице свежий синяк, под глазами черные круги и вообще весь Ю-Квон выглядит так, будто его избили.
— Что случилось? — спрашивает У и втаскивает парня за руку в квартиру.
— Ты мне скажи, — тихо говорит Квон и проходит на кухню. Достав из холодильника банку колы, он прикладывает ее к синяку и, прикрыв глаза, прислоняется к шкафу.
— Квон, черт возьми, что случилось? Кто это сделал? — Чихо повышает голос, забывая, что давал обещание не выходить из себя при Ю-Квоне всякий раз, когда что-то нестерпимо бесит, потому что он так и не попросил прощения за тот срыв.
— Псих, выскочивший из твоей квартиры недавно, — коротко отвечает Ким.
— Не понял, — уже тихо говорит У.
— Я тебе звонил, ты не отвечал. Я поехал в кондитерскую, купил нам завтрак, думал, позавтракаем вместе, — Квон говорит обрывисто, часто вздыхая, будто вот-вот заплачет. — И тут из твоего блока выбегает парень, я на него и внимания не обратил. Но когда он подошел к твоей машине, я просто спросил его, кто он. А он — психопат, сразу набросился с кулаками, кричал, что он твой мальчик и все такое, — Ю-Квон часто моргает, прогоняя не прошеные слезы, и с каждым следующим словом довольно отмечает, что Чихо все больше мрачнеет. — Чихо, я понимаю, мы в верности друг другу не клялись, но я, блять, в чем виноват?
Квон отворачивается и тянется к стакану на столе. Чихо молчит. Переваривает все, что только что услышал и молчит.
— Я теперь понял, что ты завел другого. Ты мог бы мне просто сказать и все. Я же переживаю за тебя, — продолжает Квон и подходит к У. — Ты знаешь, что я к тебе чувствую, и как ты мне важен. Но честное слово я все пойму, потому что я люблю тебя, — Квон шмыгает носом и ожидающе смотрит на Чихо. Глаза наполняются слезами даже легче, чем он планировал, все-таки актер из него неплохой. У всегда ведется, и сейчас сыграть на его эмоциях не
