составляет труда.
— Не говори глупости. Тот парень никто, и он ответит за то, что поднял на тебя руку, — Чихо осторожно обводит пальцем синяк и, притянув к себе Квона, нежно обнимает, поглаживая по голове.
***
Проспав до четырех дня, Чонгук принимает душ и едет к маме. До операции остается два дня, и Чон сильно нервничает. Он долго разговаривает с врачами и сидит у матери вплоть до звонка от Чихо. У зол. Чон это чувствует по голосу. Чихо задает один единственный вопрос о том, где он, и Чонгуку приходится соврать, что он застрял в пробке по дороге домой. Чихо ничего не говорит и сбрасывает звонок.
Чон легонько целует маму и несется на улицу, где, поймав первое попавшееся такси, называет домашний адрес. Чонгук переживает, что У послал за ним машину и то, что его нет, может легко выбесить Чихо. Выйдя из такси, Чонгук видит феррари перед подъездом, но, подойдя к ней, он обнаруживает, что там никого нет. Чон поднимается наверх и, открыв дверь, входит в квартиру. Отшвырнув куртку в сторону, Чонгук проверяет мобильный и наливает себе воды из-под крана.
В дверь стучат. Подавив секундную панику, Чонгук идет в коридор и впускает позднего гостя. Чихо проходит мимо и идет прямо по коридору. Осмотрев скудную обстановку на кухне, У снимает дизайнерское пальто, вешает его на спинку стула и подходит к окну, открывая форточку. Чихо достает сигарету и закуривает. В комнате тихо. Чон напрягается, останавливается у холодильника и терпеливо выжидает, когда У решит прервать свое многозначительное молчание.
— Где ты был? — Чихо говорит спокойно, но от него ощутимыми волнами исходит холодная вымораживающая ярость. Чонгук ее чувствует, все волоски на теле встают дыбом, а кожа покрывается мелкими липкими мурашками.
— Выходил, — отвечает Чон, прокашлявшись. У выбрасывает окурок из окна и, закрыв его, подходит вплотную.
— Я спросил, где ты был? — Чихо всматривается в глаза напротив, словно он детектор лжи и одним взглядом поймает ложь за хвост, стоит даже задуматься солгать.
— В магазин ходил, — Чонгук выдает первое, что приходит на ум, хотя прекрасно понимает, как глупо это звучит.
— Который обанкротился? — ухмыляется У, не отрывая взгляда. Чонгук в недоумении смотрит на него, но от комментариев воздерживается, побаиваясь даже одним неосторожным словом спровоцировать вселенский ураган. — Ну, он или обанкротился или ты мне врешь, судя по тому, что ты ничего не купил.
— Я не считаю обязанным отчитываться тебе, — Чонгук сбрасывает оцепенение и делает шаг в сторону, намереваясь пройти к двери.
Чихо перехватывает его за талию и вжимает в дверцу холодильника.
— Ю-Квону ты, может, свои коготки и показал, но мне — я тебе не советую, — У обхватывает ладонью лицо Чонгука, заставляя того смотреть в глаза, но ничего не происходит. Брат смотрит с львиной долей непонимания и только когда понимает, что пояснять уже сказанное никто не собирается, хмурится.
— Кому? — до Чона не сразу доходит смысл слов У, но Чонгук не идиот, и сопоставить одно с другим он все еще в состоянии, поэтому догадывается он безошибочно. — Ты о той истеричке, да? — Чонгук не может скрыть раздраженности от всей этой ситуации. — Я рад, что попал, жаль только, что ударить получилось всего лишь раз.
Чихо не ожидает услышать такой неприкрытый нахальный ответ. Чонгук даже не утруждается скрыть свое совершенно наглое негодование и смотрит с вызовом, так смело и открыто, высоко задрав подбородок, и У должен бы бесится на то, как разговаривает с ним эта блядь, но Чихо зависает на его губах и шумно сглатывает.
— Манеры у тебя соответствующие в принципе. Ничего удивительного. Так и должен вести себя тот, кто вырос на улице, и продает свое тело. Видно, что мать тебя не воспитала. Хотя я и не ожидал другого ответа от шлюхи, — ухмыляется Чихо. Чонгук резко толкает его в грудь, но У не сдвигается ни на миллиметр. Он с силой вжимает Чона в прохладный корпус холодильника и наслаждается его бесполезными попытками выбраться.
Чонгуку надоедает быть безвольной куклой, которой сначала играются, таскают из стороны в стороны и тут же зашвыривают под кровать отменным пинком, когда портится настроение. Его тошнит, и все установленные им границы и барьеры стираются, выпуская наружу голос обиды, умело забивающей на любые угрожающие последствия.
— Зачем ты ко мне пришел тогда, м? Иди, успокаивай своего мальчика лучше. Он у тебя повоспитанее будет, хотя я этого не заметил, — Чон деревенеет в руках, едва ли успешно удерживая в себе не то злость, не то что-то еще более темное и непонятное, ужасающе похожее на ревность, жмурится так сильно, но тут же распахивает глаза на половину лица, потому что удержать не получается все равно.
— Ты и рядом с ним не стоишь, — отвечает У и, дернув Чонгука на себя, с силой вжимает того животом в кухонный стол. Чонгук чувствует, как Чихо стаскивает с него брюки, спуская их до колен, и начинает вырываться.
— Иди, блять, тогда его и трахай! Оставь меня в покое! — Чонгук кричит почти на грани истерики, потому что край деревянной поверхности давит чуть ли не до позвоночника и притворяться, что он не знает, что случится дальше, не выходит.
— Ты совсем ахренел так со мной разговаривать.
