– Вот как-то так!
Эхо откликнулось, соглашаясь:
– Так! Так!..
Уходить! Скорей уходить из этого места. А солнце все так же стояло в зените и тишину нарушало легкое эхо его шагов.
Выбравшись из норы, отдышался, будто за ним гнались. Не скрывая винтовки от чужих глаз, пройдя по улице, зашел в знакомую калитку. Кликнув Барсука, шуршавшего у скотины в сарае, позвал в избу. Прямо на стол перед хозяином горстями вывалил кучу золотых и серебряных изделий, заставив оторопевшего от такого разнообразия драгметаллов с камнями Барсука, впасть в прострацию.
– Ограбил кого?
Ответил непонятно для аборигена:
– Заначка. Плата за постой, за ласку и понимание. Сам знаешь как распорядиться.
– Да я… Да я!.. Много тут!
– Ничё-о! В самый раз будет. Ты лучше скажи. Узнал, когда Добрыня уплывает?
– Так ведь завтрева уже.
– Вот и хорошо. Молодец! Пора и мне отчаливать.
– Может поживешь еще?!
Барсук все не мог успокоиться, нерешительно вертел в руках пару сережек, между тем как к основному богатству не решаясь притронуться.
– Пора. Я и так загостился у вас. Барсук сейчас торг в самом разгаре, не в службу а по дружбе, сходи купи мне лошадь под седло, оружие. Какое? Мне без разницы. Можешь топор, меч, ну и еще щит прикупи. Еду в дорогу.
– А сам что ж?
– Светиться мне сейчас не к месту. Сходники Прозора по городу шныряют.
Расторопные приказчики успели пристроить или сбыть товар. Так мало времени на торжище они еще не проводили. Конечно проторговались не в убыток себе, но и полную цену не взяли. И куда торопит хозяин? У Степана сердце кровью обливалось, когда отдавал вальцы цветных тканей, шелка и золототканой печати разом в одни руки. Ох и набьет карман черниговский торговец продавая все это на отрез. Удачно ушли бочонки с вином. За них и иконы, перекупщик заплатил мехами черной лисы. Даже в самом Ростове, можно будет за хороший куш сбыть их арабам, в их странах на се большой спрос. Так что с этим не прогадал. Оружия на рынке много, оно ушло, можно сказать так, за что купил, за то продал. Лишь чуть заработал. Пряность разную княжий человек всю во дворец закупил, белью рассчитался, только весить пришлось до грана.
Закупки прошли тяжко. Добрыня, тот сам только наездами бывал, все поторапливал, а Степан держался до последнего. Еще и поутру отплыть не смогли, все потому, что догружали остаток. Как же себе в убыток работать? Когда цветные ткани, шелк, золототканую печать в одни руки отдавал, чуть не трекнулся, жаба так давила. Для хозяина разве что чуть-чуть выгадал. Ну не совсем чуть-чуть, но мог бы и больше слупить. Вот вино и иконы по самой высшей ставке ушли, сам не ожидал, что покупатель мехами черной лисы расплатится. Они теперь этот мех арабам продадут у них на него большой спрос. Пряности в княжий дворец сторговали. Только с одним управились, когда уже и на обратную дорогу груз надобен. Степанов фарт подсобил. Они с напарником удачно сторговали соль с карпатских гор привезенную. Это и товар не дешевый для Ростова, Суздаля, и в то же время залеживаться не будет. Теперь бочонки с сим прозрачным как лед камнем ближе к корме крепили. Теперь вон пшеничкой грузят насад. Повезло по такой цене пудов сто пятьдесят взять. Оно то конечно и в Рязани можно нею отовариться, так и здесь не хуже вышло. Куш свой выберут, к гадалке не ходи! Меха в кожаных мешках тонкой кожи в самых сухих местах судна увязали. Тоже прибыток будет.
Добрыня с самого утра не в духе. Как будто не для него старались с напарником. Торопит. Куда так спешить?
– Степка, сучий потрох! Чего медлите? Скоро отплывать!
– Дак, хозяин, вот-вот бочки с медом привезут. Загрузим и двинем. Тем паче ты ж сам сказывал боярыня с нами до Ростова поплывет, так нет ее еще.
– Скоро будет.
– Ну и мы управимся.
– У тебя, варначья твоя душа, завсегда против моих, свои слова найдутся! Пошевеливайтесь!
На пристанях народ шумит. Утро в самом разгаре. Телеги загрузившись отходят, пустые подъезжают. Людин много, кто по делу, а кто и праздно ошивается, приглядываясь к товару. Грузчики в одних портах на босу ногу с лодьи у соседних мостков таскают тяжелую крицу, скатывают бочки. Тоже торопятся. Вот и мед подвезли. Теперь закатить и по бортам увязать. Вона как насад осадку дал.
Со стороны Подола на рысях лошади несли повозку, следовавшую явно к ним. Ездовой покрикивая на животину, лихо подкатив, заставил встать у мостков. Из возка выпорхнула молодая красавишна, в богатых одеждах. Вальяжно распорядилась занести тяжелый сундук на палубу и только потом с улыбкой раскланялась с Добрыней. Тот в свою очередь сошел с судна на берег за белу ручку провел попутчицу на корабль, указав на приготовленную для нее единственную каюту. Вот теперь в нетерпении наехал на Степана.
