– Шустрей малый!
Побежал вперед. Как только по приметам тропа должна была выйти на простор, сунулся в загущенность высокого кустарника, попетлял между деревьями. Здесь! Суетливо стал сбрасывать с себя одежду, дыша как загнанный конь, не заботясь куда она падает. Оставшись голым, совершил кувырок через голову с мыслью о желании перейти в другую ипостась.
Белый волк вышел на охоту. Пробежав к тропе, улегся в приглянувшуюся лежку, увидел пробежавшего в обратную сторону Свира. Малец бежал прилагая все силы, стараясь скрыться от преследователей прежде, чем степняки поворотят на тропу. Вот и запах отвратного человеческого пота, добрался до обоняния волка. Клюнули значит! Теперь пропустить мимо.
Пытаясь уклоняться от нависших над тропой ветвей, по ней скакали всадники чужого роду-племени, пришедшие полонить и грабить, но не желавшие остаться навсегда здесь, дабы своими телами удобрить землю. Глаза волка из укрытия провожали степных разбойников, слушая голоса производимые на ходу. Сколько промелькнуло? Три десятка? Четыре? Карабы справятся, но и свою лепту он внесет.
Из глубины леса послышался характерный шум. Половцы у него под носом тянули повод у лошадей. Ага! Неизвестность пугает больше всего. Пытаются воротить назад. А вот хрен вам по всей морде!
Прыжок на круп ближайшей лошади, челюсти смыкаются на шее человека. Рывок! Кровь окропляет белый мех. Печенеги отличные лучники, но что это им дает? Лошади бесятся, рвутся прочь, сопротивляясь поводу.
– У-у-у!
Вой грозный, свирепый. Пластичное тело проскользнуло у копыт очередной лошади, поднявшейся на дыбы. Ему осталось только приподнявшись на лапах, стащить на землю седока.
– Гы-ыр-р!
– А-а-а-а!
Человек захлебнулся, в конвульсиях пребывая последние мгновения своей жизни. Кровью из артерии залило пасть.
Он быстр, силен и хитер. У него четыре лапы, что придает ему дополнительную скорость, гладкое гибкое тело, отлично приспособленное к погоне, и острые хищные зубы, которые могут вспороть добыче брюхо в считанные мгновения. Он был вселяющей страх, совершенной машиной для убийства, далеко превосходящей все, на что были способны люди сгрудившиеся на узкой тропе. Снова рывок и выброс из пасти кусок человеческой плоти. Неудивительно, что мечась в ограниченном пространстве, попавшие в западню степняки и ненавидели его, и боялись. Некоторые лошади окончательно очумев попробовали прорваться через стену кустарников прочь, скидывая своих наездников. Уйти далеко не смогли. Бурелом. Ломали конечности и шеи. Толи увиденное ранее, толи вкус и запах крови сыграл шутку, но планка упала окончательно и свирепея, Лихой неутомимо зубами рвал все живое на своем пути. Опомнился лишь тогда, когда оказался за чертой леса, в узком промежутке между ним и рекой. Три силуэта на фоне солнечных лучей, что было духу удалялись от тропы на которой происходила бойня. Не догнать, а ему еще и спешить нужно.
Кинулся к реке, на скорости кувыркнувшись с берега в воду. Скорей смывать сгустки крови с гладкой кожи. С головой вновь погрузился ко дну, ухватив горстями песок, вынырнув, ним как наждаком прошелся по присохшим потекам. Ф-фух! Кажется все. От реки к месту раздевания снова бежал в звериной ипостаси. Перекинулся. Одевшись, привел себя в порядок. Вышел на тропу. Да-а! Здесь, как говорится, поработал Анкл-дэнц. Вот как объяснить такое количество покалеченных и разорванных трупов людей и лошадей? Где-то в чаще ржали лошади, но он не пошел добить животину, откат принес с собой усталость и безразличие. А! Пусть думают, что хотят. Убраться все равно не получится. Обходя трупы и лужи крови, потащился в лес к сожженной деревне.
Карабы поработали с присущей им скрупулезностью. Все кто выехал к месту потухшего пожара, остались там навечно, удобрив своей плотью почву. Попавшись на глаза князю, Лиходеев потупил глаза, входя в возрастной образ боярина Ведени. Деян сидя у тропы, оперевшись спиной о ствол старого дерева, отдыхал. Наблюдал за сбором презренного метала на телах убиенных врагов. Подчиненные не чинясь и зная сколь изворотливы половцы когда дело касалось монет, тщательно потрошили их одежду и награбленный скарб. На Егора Деян посмотрел мельком, как смотрят на постороннего, который за тобой встал в очередь к билетным кассам.
Глава 10. Песня птицы Гамаюн
Бег Бачан, приведший под стены Крома весь свой курень, не стал пробиваться дальше ни на Муром, тем паче ни на Ростов. Зачем? Пускай большой хан ведет орду дальше на северо-восток, ему за это проплатил коназ Чернигова. Бегу из той кубышки и одной монеты не досталось. Пусть. Пусть проводит набег, там где леса и широкие реки. Уже не раз, хитрые русы пропускали орду на свою территорию, только потом уходить было сложно. Нет, с него и этого городка хватит, вон уже десятки караванов с добром и невольниками в степь к родным вежам потянулись. Если все удачно сложится, то в сей год коши его куреня, откочуют к Тавриде с богатым товаром. Славяне нынче в цене. Тогда-то его собственный кош не пошатнет никакая бескормица табунов и стад
