Делая глоток, Святослав наблюдал за спокойными, расчетливыми движениями парня, судя по глазам, контролирующего его каждое действие. Не было сомнения, если убийце покажется, что князь что-то замыслил, то он труп. Молчание затянулось, Святославу не хотелось тревожить скользких тем.
– Устал! Веришь, мое детство закончилось, когда еще юность не наступила. – Морщины лица у глаз и сами глаза, явили мимолетную ярость и растворились в благодушном спокойствии голоса. – Сызмальства, еще при жизни отца, все князья имеющие удел, норовили развалить Русь. Князь Черниговский как боярин-пожарник, вместо того, чтоб заниматься делами своего государства, лишь успевал собирать рать и метаться из стороны в сторону, тушить пожар распрей. А к этому прибавь пламя на южных рубежах! Из года в год, половецкие ханы свершали набеги на земли, граничившие с Диким полем. Тоже, бросай все и лети на выручку. Свой ли, чужой, а спасать нужно. Так это полбеды! Свои же, славянские князья западных уделов, вдруг воспылали любовью к дочерям польского и венгерского королей, в браки повступали. Вот и новая напасть, захотели расширить пределы своей земли. Помнится волынянин, зять Белы Первого, тот вообще не только своей силой, но и силой своего тестя, решил себе искать более почетный стол. Снова распря, и снова новая война.
Убийца прервал словоизлияния князя.
– Ну и к чему ты мне все это рассказываешь? Курское княжество ведь ты сам пришел захватить. И захватил.
– Объединять княжества потребно в единое государство! Тогда и Русь окрепнет.
– Ага! А князей в вечный тираж. Как Изяслава. Это ведь ты его…
– А как иначе?
– А простой люд тогда причем? Ведь твои орлы грабят и убивают. Полон инородцам продают, как залежалый товар. Кто, уж который год воровством в княжих семьях промышляет? Словно тать, выгоду на крови поиметь желает. А кто на соседей половцев натравил? Уж точно не я.
– А кто ты вообще такой? – повысил князь голос. – Смерд! Убийца!
– Точно подметил. Такой же как ты. Ничем не лучше. Только в моем роду именно по твоей милости потери появились. Именно с твоим приходом и с твоего попустительства я лишился родных. Так что, это ты убийца.
– Молодой еще, чтоб судить государя и род твой…
– Ублюдок! Чтоб ты знал, мне шестьдесят восемь лет и по возрасту ты мне считай почти что в сыновья годишься.
Широко открыв глаза и рот, от удивления забыл даже дышать. Закашлялся. Такого не могло быть. Ведь с самого начала не мог отделаться от мыслей, что что-то не так. Волна беспокойства, нахлынувшая на него в промежутке ближайшего часа, не отпускала, не позволяла расслабиться.
– Врешь!
Сознание как бы раздвоилось. Одна его часть вела беседу с этим странным существом, прикасалась к вину, другая анализировала, сопоставляла и просчитывала свои внутренние ощущения. Никак не мог понять, что перестало устраивать его в происходившем процессе, но тему требовалось отработать полностью. Слишком многое завязано сейчас на таком общении.
– Кто ты? Такое ощущение, что мы раньше были знакомы, но вспомнить не могу.
– Знакомы. Только заочно. Я говорю с тобой сейчас исключительно, чтоб прояснить пару вопросов. Ответь. Почему Переяславский князь уехал из Курска?
– Дурак потому что.
– Я жду.
– Слово Изяславу дал, что личное покровительство ему и семье окажет.
– Ну а ты Изяслава прикончил и вы поссорились?
– Не я. Вадим. Изяславов боярин, охранитель и ближник ведающий тайными делами княжества.
– Но по твоей указке?
– И с большой охотой. Кто ты?
– Узнав об убийстве князя, Владимир тут же уехал в Переяславль?
– Да.
– А как же жена и сын Изяслава? Почему не сдержал слова?
– А кто б ему их отдал? Моих войск здесь не в пример больше, да и дочь моя, а не чья-то за ним замужем обретается. Тут и я слабину дал. Чувствую, непримиримого ворога выпустил.
Убийца хмыкнул, на лице первый раз проявилось хоть какое-то чувство, скривил рот в подобие улыбки.
– Убил бы собственного зятя?
Короткая заминка в разговоре.
– Скажи, кто ты?
– Боярин курский.
– Бояр много.
