полностью, забрал с собой клинки, и полез на крышу вагона. Теперь оставалось покинуть столичный экспресс, несущийся в ночи. Перед мостом машинист немного сбавит скорость, и нужно будет прыгнуть прежде, чем начнутся фермы моста, и будет возможность пролететь по инерции и приземлиться в воду не очень далеко от берега. Течение у реки сильное, много водоворотов, можно не выплыть… Держась за грибок вентиляции, Кинт присел в готовности, вглядываясь в тусклый свет от вагонов и щурясь от едкого дыма что стелился за паровозом над вагонами. Еще мгновения, прыжок!
Удар! Воды быстрой реки сомкнулись над головой, воздух, что Кинт набрал полные легкие, буквально вышибло, то ли от силы удара о воду, то ли от холода. Быстро промокшая одежда и тяжелые сапоги тянули вниз. Медленно опускаясь ко дну, Кинт стал выпутываться из бушлата, кое-как сняв его с себя, затем сапоги и рывок вверх, к воздуху, которого уже не осталось…
Вынырнув Кинт наконец сделал шумный глубокий вдох, а потом закричал, скорее заревел:
– А-а-а-а-а!
Течение быстро сносило его ниже от моста, было трудно плыть и главное – не видно куда, но вот на фоне звездного неба промелькнули кроны деревьев на берегу, и Кинт, размашистыми гребками поплыл в их сторону. Берег был подмыт и обрывист, но удалось зацепиться за корни деревьев. Некоторое время Кинт провел в воде, зацепившись за корни, восстанавливая дыхание и силы, но почувствовав, что начинает замерзать, с трудом забрался по корням на высокий берег. Раздевшись донага, он хорошенько отжал всю одежду, снова надел ее и побрел вдоль берега к повороту старого тракта, что до железнодорожного моста шел параллельно путям, а потом отворачивал на запад.
Кинт бежал, бежал чтобы согреться уже около часа по тракту, едва разбирая дорогу в свете новой луны. А еще он ругался вслух, не стесняясь в выражениях, тут некого было стесняться, разве что полевых мышей, что набивали свои норы остатками собранного урожая пшеницы на полях по обе стороны тракта. Наконец вдалеке мелькнул свет, и стало доноситься размеренное пыхтение моторной повозки. Кинт сошел на обочину…
– Времени мало! Забирайся уже! – прокричал Тилет, перекрикивая шум двигателя, когда повозка остановилась.
– Чего так долго? – Кинт забрался на пассажирское сиденье и стал вытаскивать из баула одежду.
– Все выезды из города перекрыты, ну почти все. Угадай, кого ищет сыскная жандармерия? – злорадно оскалился Тилет, хрустя рычагами и разворачивая повозку на тракте.
– Слугу хозяина ломбарда? – хмыкнул Кинт.
– Да! Этот мерзавец вырезал всех, кто был в особняке и скрылся, – гоготнул Тилет, – а уважаемого господина Тьеша пытал до смерти.
– Не смешно, – намотав портянки и натягивая сапоги, ответил Кинт, – Тьеш был хорошим человеком.
– Как все обставили, а! – уже серьезно сказал Тилет.
– Не поверишь, но нечто подобное я уже переживал.
– И что, как выкрутился?
– Бежал, и опять же, не поверишь, именно на той барже, что сейчас ждет нас в порту Торна, и если ты не прибавишь ходу, то она поплывет домой без нас!
– Успеем! Как объехать жандармские посты, я уже выяснил.
Сначала мимо верфей, потом проулками бедных кварталов, заставляя беситься собак за заборами лачуг, повозка выскочила на набережную, затем к складам порта.
– Здесь останови, – похлопал Кинт по плечу Тилета, заметив, что на самоходной барже уже развели пары, и боцман гоняет команду, – глуши, берем вещи и вон, через дыру, надо поторопиться.
Капитан и вахтенный матрос стояли на пирсе у трапа, увидев, как двое выбежали из темноты пакгаузов, капитан сказал пару слов матросу, кивнув на двоих бегущих, и стал подниматься.
– Поднять трап! Отдать швартовые, – понеслись команды, как только Кинт и Тилет, запыхавшись, вбежали на борт по трапу, следом за ними сразу поднялся и вахтенный матрос.
– Проводи их в трюм, – скомандовал капитан вахтенному, – и чтобы не вылезали оттуда, покуда не разрешу.
Кинт и Тилет лежали на тюках с ситцем в самом темном углу трюма. Они, затаившись, молчали в ожидании, что самоходная баржа наконец-то отвалит от пирса. С нарастанием зашумела вода за бортом, разбиваемая лопастями гребных колес, три раза протяжно прогудело…
– Неужели домой? – тихо сказал Тилет.
– Не поверю, пока не ступлю ногой на родную землю.
– Что будешь делать дома?
– Не мешай, я спать… еще наговоримся, три недели плыть.
– Главное, что не кидать уголь в топку все это время, – довольно хмыкнув, ответил Тилет и почти сразу захрапел.
А Кинт еще долго не мог уснуть, сжимая рукоять револьвера в кобуре на поясе, боясь, что таможенная служба решит более тщательно осмотреть баржу на выходе из бухты. Но все прошло гладко, с таможенного катера даже не поднялись на борт, а дождавшись, когда капитан опустит на веревке сверток, удовлетворились мздой и убрались восвояси.
