подступах к Москве.
В районе Калуги, куда выехал Жуков, его разыскал офицер связи и вручил телефонограмму Генштаба, в которой Верховный приказывал ему прибыть 10 октября в штаб Западного фронта.
В штабе Жукову сразу передали трубку телефона, звонил Сталин.
— Ставка назначает вас командующим Западным фронтом. Конев останется вашим заместителем. Не возражаете?
— Не возражаю, — ответил Жуков, — но мне думается, что Коневу следует поручить руководство группой войск на Калининском направлении. Оно слишком удалено, и там нужно иметь вспомогательное управление фронта.
— Не возражаю, — сказал Сталин и добавил: — В ваше распоряжение поступают оставшиеся части Резервного фронта и части, находящиеся на Можайской линии. Скорее берите всё в свои руки и действуйте!
Переброска войск из резерва Ставки и с соседних фронтов на Можайскую оборонительную линию по приказу Жукова была начата 7 октября. Одиннадцать стрелковых дивизий, шестнадцать танковых бригад, более сорока артиллерийских полков и ряд других частей составили оборону на этом участке. Помимо того, на главных направлениях, ведущих к Москве, была усилена оборона.
С 13 октября начались ожесточённые бои на всех линиях. В самой Москве было введено осадное положение. Воздушные налёты на Москву и бомбёжка с каждым днём усиливались.
Против вражеской авиации в воздушные бои вступали крупные соединения наших истребителей, штурмовиков и бомбардировщиков, которые находились в личном подчинении Верховного.
В самой Москве из жителей были сформированы двенадцать дивизий народного ополчения, среди которых — разведчики, лыжники, позже действовавшие в партизанских отрядах.
Казалось бы, Верховному радоваться надо достижениям и успехам Жукова и таких, как он, полководцев. Почивать бы в бункере на лаврах чужих побед, так нет, оклемался, рукава засучил, тон изменил и начал диктовать. Обращаясь, например, к Жукову, спрашивает:
— Как ведёт себя противник?
Жуков объясняет. Сталин:
— А где вы ожидаете главный удар?
— В районе Волоколамска.
— Мы с Шапошниковым считаем, что нужно сорвать готовящиеся удары противника упреждающими контрударами. Один контрудар надо нанести в районе Волоколамска, другой — из района Серпухова во фланг 4-й армии немцев. Видимо, там собираются крупные силы, чтобы ударить по столице.
Жуков спрашивает:
— Какими же силами нанесём контрудары? Западный фронт свободных сил не имеет. У нас есть силы только для обороны.
Сталин:
— В районе Волоколамска используйте правофланговые соединения армии Рокоссовского, танковую дивизию и корпус Доватора. В районе Серпухова — кавкорпус Белова, танковую дивизию Гетмана и часть сил 49-й армии.
Жуков:
— Этого делать нельзя. Мы не можем бросать на контр-удары, успех которых сомнителен, последние резервы фронта. Нам нечем будет подкрепить оборону войск армий, когда противник перейдёт в наступление своими ударными группировками.
Сталин:
— Ваш фронт имеет шесть армий, разве этого мало?
Жуков:
— Но ведь линия обороны войск Западного фронта сильно растянулась, с изгибами она достигла в настоящее время более шестисот километров. У нас очень мало резервов в глубине, особенно в центре фронта.
Сталин:
— Вопрос о контрударах считайте решённым. План сообщите сегодня вечером. — Верховный в раздражении бросил трубку.
Через четверть часа к Жукову зашёл взволнованный член Военного совета Западного фронта Н.А. Булганин и с порога начал:
— Ну и была мне сейчас головомойка!
— Какая? — спросил Жуков.
— Сталин сказал: «Вы там с Жуковым зазнались. Но мы и на вас управу найдём!» Он приказал мне, чтобы я сейчас же шёл к тебе и вдвоём
