чучела животных или странные глубоководные медузы, которые плавают у них перед глазами. Это может оказаться непростой задачей, особенно в музее вроде Эксплораториума, где для успеха интерактивных экспонатов необходимо, чтобы они были понятны посетителям и чтобы те могли с ними взаимодействовать.
Немногим авторам приходится решать столько задач в таких коротких текстах. Название экспоната и подпись требуют мастерства рекламного копирайтера, чтобы привлечь человека еще до того, как он понял, что будет делать. Дальнейший набор инструкций помогает посетителю построить, испытать или сделать нечто, что может сработать или не сработать. А затем вы становитесь рассказчиком историй, который объясняет, что только что произошло и почему, выступая переводчиком с языка биолога, физика или автора экспоната. Затем вы берете на себя роль общественного комментатора или историка науки, который выстраивает связь этого опыта с реальным миром или рассказывает об историческом значении экспоната. И все это нужно уместить в объем менее 100 слов, т. е. короче этого абзаца. Задача не из легких, но, когда получается, удовлетворение обеспечено.
Все чаще такая работа — не единственная задача редактора или автора. В сегодняшнем музее подписи к экспонатам — это, как правило, неотъемлемая часть длительного процесса подготовки выставки (выставка — это набор тематических экспонатов с пояснительным текстом и графикой). Научный коммуникатор — член команды дизайнеров, которая изучает тему, определяет коммуникационные цели, прорабатывает конкретные экспонаты и этикетки к ним, оценивает их эффективность для посетителей и повторяет этот процесс столько раз, сколько требуется, пока итоговый вариант не попадет в музей. Любая стадия этого процесса, в том числе и создание текста, проходит в несколько этапов, и на каждом все члены команды высказывают свое мнение об устройстве или переключателе, о каждом существительном, глаголе и запятой. Напоминает коллективное написание романа.
И, как и написание романа, подготовка выставки может занять годы, обычно — три-пять лет от начала и до конца. В итоге все, что вы можете предъявить после такой работы, — несколько тысяч слов, которые столько раз проходили отбор и менялись, что вы уже не узнаете собственный текст. Экспонаты удачной выставки будут радовать посетителей музея и повышать их образование многие годы. Нас порой — точно так же как газетных и журнальных авторов — больно ранит редактирование наших текстов, нас беспокоит, что их слишком упростили, лишив индивидуальности и стиля, в итоге остается только коллективный тон, где нет ни блеска, ни отпечатка личности. Это действительно может огорчить автора-индивидуала, который, как правило, ориентирован на конечный продукт, а не на рабочий процесс. Но путь этот важен, хоть и извилист, потому что этикетки экспонатов живут дольше, чем другие формы текста. Слова, которые дались нам с таким трудом, часто бывают вырезаны, наклеены или выгравированы и могут оставаться на одном месте десятилетиями — и когда думаешь об этом, все становится на свои места.
Все хорошие авторы заботятся о своих читателях, но у тех, кто работает в музее, складываются с ними особые отношения. Сколько журналистов могут регулярно смотреть, как люди читают написанный ими текст? А нам всего лишь нужно выйти в зал музейной экспозиции, чтобы увидеть своих читателей. В результате у нас более сильная эмоциональная связь с аудиторией, которой к тому же приходится читать наши тексты стоя. Авторы, пишущие тексты для выставок, укладывают максимальное количество смысла в минимальное количество слов — это как хокку научной журналистики. Мы должны дать читателям достаточно информации для того, чтобы они смогли управлять экспонатом и понять его научную основу. Обычно этикетка состоит из коротких побудительных предложений. Поверните ручку. Нажмите на красный рычаг. Посмотрите, что происходит. Так лаконично писать трудно, но для этикетки это очень важно. Увидев слишком много текста, посетители часто уходят, не прикоснувшись к экспонату. А прочтя слишком мало объяснений, они не поймут, как он работает. Еще одна сложность в том, что мы разрабатываем экспонаты и пишем текст для аудитории в возрасте от 6 до 86 лет. Целевая аудитория научных музеев, зоопарков и океанариумов включает много поколений, она широка и требовательна.
Музеи как инструмент обучения
К счастью для тех, кто любит писать, в музее требуется писать много и других текстов. Все тексты — начиная с обычных табличек, указывающих, что это касса или туалет, и кончая каталогами выставок, рассылками, пресс-релизами, плакатами, книгами, журнальными статьями, рекламными материалами, инструкциями для школьников, сайтами, заявками на гранты и отчетами — должен кто-то написать. Я пишу о погоде, астрономии, физике элементарных частиц, биологии, глобальном изменении климата, эволюции человека, винах и музыке. В последние годы моя работа в музее приняла мультимедийный и глобальный оборот. Я разрабатывала и проводила экспедиции и делала веб-трансляции, в том числе такие проекты, как подледное плавание в Антарктике, прямую трансляцию из огромной чистой комнаты в Центре космических полетов имени Годдарда НАСА и интервью с первопроходцами исследований ДНК в лаборатории Колд-Спринг-Харбор.
Одна из моих коллег, которая работает в парке Sea World в Сан-Диего, говорит, что самый читаемый из ее текстов — 50 слов о каланах, которые напечатаны на бумажных стаканчиках кафетерия. Этот информативный текст о милейшем морском зверьке живет вот уже почти три десятка лет (и на миллионах стаканчиков).
Музеи с их выставками и стаканчиками в кафе считаются важным местом неформального обучения. Музеи вроде Эксплораториума помимо этого решают задачи и формального обучения в виде выездов в школы и программ обучения и поддержки учителей. Сегодня походы в музей всерьез считают
