Strates, Genesis и Джо Кокера. Жанка танцевала аккуратно, боясь потревожить плод; во время ее красивых плавных движений с ее лица не сходила нежная застенчивая улыбка.
Они танцевали, и играла старая и такая знакомая и любимая песня:
Андрей выпил много, но не был пьян, он пребывал в превосходном настроении, он чувствовал, что мог бы выпить и гораздо больше.
На следующее утро они забирали сына от родителей Андрея. Они успели здорово соскучиться по маленькому человечку за это время.
Отец Андрея был подспудно чем-то недоволен. Он не стал завтракать со всеми и ушел к себе. На столе стояла большая тарелка с яичницей с луком, мама Андрея выставила ее на стол; предполагалось, что каждый будет накладывать себе сам из общей тарелки. Яичница остывала, и тогда Андрей решительно положил куски себе и Жанке и начал есть. Жанка сидела на полу с малышом. Яичница была очень вкусной, снизу она была еще горяча. Проколотый нежный желток растекался под ножом. Как жаль, что у родителей опять не было хлеба. Мама Андрея все же нашла в холодильнике кусок сладкой булки и дала сыну. С булкой яичница стала еще вкуснее.
Мама Андрея, желая хоть как-то разрядить обстановку, спешно заварила чай. Чай в пакетиках резко окрасил кипяток, он был горьким и немного отдавал жженым деревом. Она пошла в комнату мужа и позвала его пить чай. Наконец он присоединился к молодым.
Отец Андрея часто бывал недоволен в последнее время. Он не понимал, почему Жанка не собирается выходить на работу, как только закончится отпуск по уходу за ребенком. В их семье женщины всегда работали. В ту возможность, что Жанна будет рожать еще, он не верил. Он был пессимистом и ни во что такое не верил, хотя желал этого больше всего на свете. Родители часто давали понять Андрею, что желают рождения внуков больше всего на свете.
Когда молодые засобирались, мама Андрея, оставшись наедине с Жанкой (они одевали Сашеньку в дальней комнате), очень мягко спросила у нее, могут ли они предложить одним знакомым детскую коляску после того, как малыш из нее вырастет. Жанна кивнула, показывая, что поняла суть вопроса, и спокойно и доверительно сообщила свекрови новость.
– Ой, Жанна! – мама Андрея выпрямилась, застыла и прикрыла рот ладошкой. – Да ты что! Что ты говоришь! – зашептала она, и глаза ее счастливо заблестели. – Я упаду сейчас…
– Ну, я надеюсь, что все хорошо будет, – бодро откликнулась Жанна и подмигнула: – Только вы пока никому!
После этого она сняла с Сашки маечку, надетую наизнанку, вывернула ее и надела как следует. Затем, взяв рюкзак с вещами, повела малыша надевать сапожки. Андрей заметил, что в глазах у мамы стояли слезы, когда они выходили из родительской квартиры.
Он был на работе, когда Жанка сообщила ему, что у нее началось кровотечение. Голос у нее был сух и спокоен. Несмотря на то, что голос был выверен и спокоен, Андрей услышал и понял, что она еле сдерживается, чтобы не запаниковать.
– Ты смотри, мышь, если можешь, то закончи пораньше и приезжай домой. Если меня заберут, тебе придется посидеть с Сашей, – сказала она. Потом добавила с едва заметным волнением в голосе: – Я вообще, честно, не знаю, как быть. Если можешь, приезжай пораньше.
По пути домой он заскочил в церковь. Он не успевал в любимую церковь на Пресне, навигатор показывал вокруг нее сплошные пробки, поэтому он заскочил в храм возле «Новослободской». Он знал, что если что-то и может теперь помочь, то только молитва. Он не умел молиться, но иногда, довольно редко, он приходил в церковь и совершал что-то наподобие молитвы. То, что он делал, он называл «обратиться к Богу».
Было уже темно, но храм был хорошо виден даже за заснеженными ветвями деревьев, он был очень красив. Он был красным с белыми вставками, вернее насыщенно-розовым с изящными белыми вставками.
Он проделал в церкви то, что обычно проделывал в трудные минуты жизни – купил несколько свечек и, подержав над язычком пламени, поместил их в паникадила напротив случайно выбранных икон. Он не разбирался в иконах – выбор делался интуитивно. Ставя свечи, он горячо просил у Бога не прерывать маленькую жизнь, зародившуюся в животе у Жанки. Еще он попросил оградить жену от мучений, как бы там ни обстояло дело с его первой просьбой. Ничего больше поделать он не мог.
Поздно вечером они вызвали скорую. Пока ожидали приезда врачей, Жанка объяснила Андрею, как ухаживать за малышом, если ее увезут в больницу. Основные правила он усвоил, он приложил значительное усилие, чтобы запомнить все самое важное. Возле Жанкиных ног терлась кошка. У них была удивительно ласковая и совершенно черная кошка в белых стрингах: тонкие полоски белой шерстки на ее тельце до смешного напоминали женские трусики.
Врач-гинеколог вошла с чемоданом инструментов. Она была в белом халате и, войдя в квартиру, извлекла из кармана и надела на сапоги чистые бахилы.
После осмотра врач вышла и спустилась к машине первая. Жанка вышла вслед за ней спустя десять минут. За это время она наспех собралась и еще раз повторила мужу все самое важное. Перед тем как выйти, она прижала к груди и крепко поцеловала Сашку. Выходя, она растерянно улыбнулась Андрею и помахала рукой.
Когда скорая отъехала от подъезда, Андрей усадил малыша в центре комнаты и вышел на балкон. Сигареты он успел купить по пути с работы. Он бросил курить недавно, и теперь был весомый повод нарушить запрет. Пока он курил, он следил за Сашкой через стекло, не спуская с него глаз. Сынишка сидел на
