До горизонта и обратно

И как раз позвонила Катька. Андрей поднялся на один пролет и снял трубку.

– Что у тебя там грохочет? – хихикнула она.

После обмена малозначительными фразами Катька внезапно спросила:

– Андрей, это – все?

– Что – все? – переспросил он.

Катька помолчала и сказала:

– У нас с тобой… Я вот думаю, неужели это конец?

Он молчал.

Она продолжала:

– Неужели больше ничего-ничего у нас не будет, не случится?

Он вздохнул, но по-прежнему молчал.

– Как же дальше быть? – неожиданно звонко спросила его жена.

Внизу со страшным громом кто-то порешил еще один шар. Видно, жених искал в связке шариков спрятанный в одном из них ключ к сердцу невесты.

– Может, все дело в том, что мы не можем жить под одной крышей? – предположила Катя. Она сказала это тихо, неуверенно. – Может, нам противопоказано жить вместе? – заговорила она уже более уверенным голосом. – Говорят, некоторые пары могут быть вместе только на удалении друг от друга. Тогда и встречи у них ярче…

Она закончила говорить. Он молчал. Он молчал довольно долго. Тогда она повесила трубку.

Потом свадебные торжества продолжились, они гуляли на площадке возле МГУ, и он, тяжело одурманенный шампанским, стоял поодаль и, закинув голову вверх, смотрел на острые зубцы сталинской высотки. Могучей, торжественной была громадина Университета. Она отчетливо и грозно печаталась на небе. По бледно-голубому небу плыли легкие клочки облаков.

Он думал о Катьке и ее словах и пытался осознать их смысл, и внезапно ему это удалось. И в тот момент, когда он осознал, ему стало по-настоящему страшно. Он почувствовал, что значит «это – все» и что значит «больше ничего не случится». И в этот миг к нему пришло ощущение, что пропала несущая опора. Все-таки Катька до сих пор была в его жизни, она по-настоящему не уходила из нее, но вот сегодня Катька проявила настойчивость. Она повела себя чрезвычайно прямолинейно. Она приоткрыла завесу, которую приоткрывать не следовало. Ему удалось увидеть только краешек того, что было за этой завесой, но и этого оказалось достаточно. Его сердце тоскливо сжалось, ему почудился свист космического вещества вокруг себя – жуткий свист, холодящий внутренности. Он почувствовал себя страшно одиноким и брошенным на пороге большой неизвестности, и не было такой силы, которая смогла бы вернуть ему состояние гармонии.

Марина Куприянова г. Екатеринбург

Окончила Екатеринбургский институт юстиции Уральской государственной юридической академии. Есть публикации в сети.

Из интервью с автором:

Выросла в семье филологов в маленьком городе Александровске на севере Пермского края, где литература и музыка были, пожалуй, единственным достойным досугом. В поэзии, глядя на маму, впервые пробовала себя в четвертом классе.

Вразрез с типичным для семьи филологов образом тургеневской девушки увлекаюсь карате, рукопашным боем, мотоспортом. Периодами, правда, музицирую, но, увы, не на фортепьяно XIX века, а на электрогитаре и ударной установке. Так уж сложилось.

Поэзия для меня – анализ, объяснение многих невидимых или неоднозначных сторон жизни. Стихи – это очищение огнем, одновременно сложный и такой простой мир, где фальшь видна даже детям.

© Куприянова М., 2017

Последняя свеча

Последняя свеча, и мрак уж на исходе:
Над пляшущим огнем светлеет потолок;
Пусть пушкинская ночь уже давно не в моде,
Нас связывают с ней десятки свежих строк.

Я не гашу свечи, в тени моя обитель,
Чтоб время для себя здесь места не нашло.
Танцующий огонь – души моей целитель;
Пусть каждая строфа хранит его тепло.

И посмотрев на свет, я попрошу у Бога,
Чтоб свечи никогда не жечь за упокой;
И где-то вне меня живет моя тревога,
Когда горят они над новою строкой.

Дай, Бог, мне век так жить, чтоб как завороженной
Грядущую зарю в безмолвии встречать
И каждый день вдыхать как заново рожденной…
И снова будет ночь… и новая свеча…

С первым снегом

С первым снегом! За хлопьями – ветер
Гонит тучей мерзлую пыль.
На моем осеннем берете
Россыпь белая, как ваниль.

Все в округе уныло и просто.
Против вьюги трудно идти;
Сто излучин пронзают воздух —