Рядом расположен учительский дом, который тоже когда-то принадлежал заботливому хозяину. Пожалуй, это единственное, хоть и ветхое, но современного типа строение, которое чеченцы называют «круглым». Выглядит он среди прочих белым, хотя трудно сказать, когда в последний раз его белили.
Вместе со мной в одной из комнат этого дома живут еще двое практикантов: один языковед, второй математик. Они уехали на выходной к родителям, а я остался под каким-то надуманным предлогом.
Действительную причину мои родители не должны знать. Вернее, мать. Она у меня одна. Отца едва помню. Его могила осталась там, в среднеазиатских степях, на чужбине.
Уже три года я тайно встречаюсь с девушкой. Это нам кажется, что мы встречаемся тайно. Все об этом знают, но молчат. Так положено. Мне, единственному сыну у матери, не пристало расстраивать ее непристойным, по ее мнению, поступком. Скорее всего, она тоже все знает (на что тогда людские языки?), но молчит, чтобы вообще не касаться щепетильной темы, держаться от нее на расстоянии. А я тоже трусливо озираюсь по сторонам, когда прокрадываюсь к ней или привожу на свою наемную квартиру.
Дело в том, что для моих родичей она – чужая.
Но я люблю эту девушку. Люблю насколько это в моих силах. Она мне тоже отвечает преданностью и готовностью последовать за мной «в огонь и в воду». Иногда я злоупотребляю ее покорностью: устраиваю сцены ревности по самым различным пустякам. Скажем, если ей иногда приходится общаться с человеком вне моего окружения. Знаю, что делаю ей больно. Потом сам жалею, но получается как бы само по себе.
В последнее время она все чаще задается давно назревшим вопросом: как долго может продолжаться неопределенность в наших отношениях? Под разными предлогами я пытаюсь уйти от прямого, хотя и неизбежного ответа.
И момент истины настал. Сегодня она в последний раз у меня.
– Больше я не могу ждать твоего решения, – сказала она. – Я должна устраивать свою жизнь, пока есть такая возможность. Там, дома, меня давно сватают. Ждут моего согласия…
Она сидит в углу спиной ко мне, стирает мои вещи и ждет моего ответа. Крупные капли слез текут по ее пухлым щекам.
Она пытается скрыть их, прячет лицо, но выдают вздрагивающие плечи.
Лучше бы отсох мой язык, хотя бы на тот миг, когда я произнес это прощальное слово: «Согласись»…
Рано утром я проводил ее за околицу села.
– Не ищи со мною встреч. Больше мы никогда не увидимся, – бросила она на на прощание и ушла тяжелой, подавленной походкой, низко опустив голову, словно под тяжестью густых черных волос.
На всю оставшуюся жизнь запомнилась мне эта картина.
Она сдержала свое обещание: больше я ее не видел. Бросился вдогонку. Но опоздал – она в тот же день уехала туда, где ее ждали родители и… сваты. Я мог догнать ее и там, но подруги сообщили, что свадьба уже сыграна.
Я, как мог, старался объезжать те места, прилагал большие усилия, чтобы избавиться от жгучего раскаяния. Ничего из этого так и не получилось. Видно, так было предначертано, что судьба вновь преподнесла мне испытание: мой маршрут на новую работу пролегает как раз мимо того населенного пункта, приютившегося по левую сторону в низине от большой трассы, где должна быть Она, неповторимая и незабвенная.
Сколько же нам тогда было: по семнадцать, по восемнадцать? Ни манерой одеваться, ни какой-то особой линией поведения она не пыталась блеснуть, как это обычно делали девочки в ее возрасте. Ей это и не нужно было. И без того в ней была какая-то скрытая прелесть, изящество и нежность, о которой она и сама не догадывалась.
И вот теперь, когда мне уже под семьдесят?.. С первой же минуты эта женщина, что обслуживает нас, возбудила во мне те далекие воспоминания из далекого, еще не угасшего во мне прошлого. Мне все чудится, что она назвалась другим именем, не настоящим. Откуда же у нее на щеках эти очаровательные ямочки, когда она улыбается, мягкий огонек в больших черных глазах, когда она изредка бросает взгляд в мою сторону?
Уже не важно: она это или нет. Даже если это Она, я ни за что не стал бы вторгаться в ее семейную жизнь. И все же в каждую свою поездку я прихожу к ней, тогда как мои друзья давно уже поменяли адрес и останавливаются у ее соседок по бизнесу. Здесь мы разбегаемся. Каждый раз, когда мы подъезжаем к этому месту, они спрашивают:
– Ты где остановишься? – вопрос с подоплекой.
– Сами знаете, – отвечаю.
Друзья улыбаются:
– Чем же она тебя прикормила?
– Не ваше дело, – говорю я им.
Это – моя тайна. И вечная боль.
Евгений Ливада
г. Алексеевка, Белгородская обл
