превратившись частичнов подобье овощей и фруктов/похожие на муляжи/все ж отличим себе подобных от съедобных.И в очереди сонной и ночной/уже чуть пыльной/я обниму тебянемного впереди смотрящегоСдернется простынная завесас нашей скульптурной группы овощей культурныхмы – перемирие.Флаконы духа высохли, но море простое – рядом.КОМПЬЮТЕРНЫЕ ИГРЫКогда замрет дневной ЛевиафанИ государство отдыхаетТак хорошо через окошкоВ океаническом мерцаньиСразиться со всею скукой мировойФигурки падают в подставленный стаканИ нищета любви в сознаньи угасает.И время – чистое, как снег…И не найти на нитке числовойНи ответвленья, ни задоринки… Прорезая нам затылок,Проходит ночь в фиолетовой спецовке цеховой.И зимний день чадит при сумерках.Так утл и мягок в отраженьи пражелти.И так легко забыться, сжавшись где-нибудь в контореМеж планетарием и зоопарком.И нету больше чисел, нету рук, чтобвсех пересчитать.Одаривая полыми рукамиСыграть в колечкоИ пройти по людям.И где-то у законченного миллиардаВ подставленные слабые ладошкиУронить кольцо.Что не звеня, их вдруг наполнит смыслом,Заворожит число и явится поверх улыбки слова.ДОМ ПЛАТОНА Дом Платона. Темно. Мы проникли сюда С ключами чужими Мы в квартире чужой вдвоем Не включая света. Незнакомая мебель… нарисованная Едва выступает из стен Кто хозяева? Дом наверное в спешке они покидали Не захватив ничего Но не видно книг ни одной Лишь единственный том раскрыт на столе — Две страницы с блестящею пылью Легкий кремния скрип На страницах забыт Прозрачный заварочный чайник Мы садимся за стол По обе стороны этих волн- страниц, «Том Платона», – ты говоришь Да, тебе виднее Это тот вожделенный Непрочтенный песчаник зеленый Перевернуты строки, Которые я пытаюсь прочесть: Имя, похожее на «Тет-а-тет». Сигарета зажженная в твоей руке Прочерти?т оголенный воздух Над окном без завес. Впрочем, здесь не так уж темно По стенам умилительные улыбки Угасающего людского жилья И древесные стены хранят дневное тепло Эта книга изгнала хозяев? Лишь дыханию их еще приоткрыта щель Толщиною в тень Это они озабоченно в кухонных стеклах скользили Здесь они, доведя до сияющей силы свой сон? Чтобы мог Платон возвратиться в мир? Улыбаясь, ты глядишь мне в глаза Этот книга – город, что открыт за окном Где на оголенном стекле Сполохи факела над Капотней Это он нас читает Между неведомых строк?. Будем мы говорить, Чтоб закрыть эти паузы слов Разговоры припомнив все те же Здесь за окнами строили по замыслу твоему Тебя не прочтя Перевели на реликты стихий И поэтому твой жестокий порядок Обернулся царственным раем Но мы не знали ничто Мы слабели уничтоженные в размерах твоим исполинским солнцем У входа в воздушные камеры города, Где огромный резиновый вентилятор, лениво вращаясь Вялыми лепестками Не пропускал нас в паз. Оттесняя нас в черно-белые хроники мира теней, Где навстречу нам Меж вокзалами призрачными Пролетают они с женовидным лицом Не узнавая нас Мы могли только видеть И сны создавать Чтобы здесь сильней воссияла явь. Мы вошли и создали город иной Город-хаос Эротикон? Чтобы возник у горизонта Остров воздушный? Платоновской плоти плато Ты не глядишь на меня… Марля дымного света вокруг волос, Титус, Уходящая тень, забытая, может быть, прости История наша сошла в комментарии Вся она, как дряхлая паутина – тронуть нельзя Налетели переписчики, Словно летний дождь под солнцем За спиною в комнатах Влажные исчезающие шаги Это он проходит в купальном халате, Отшлюзовавшись в отсек. Звук обнажен Ангел плеч Темна оболочка земная Тени цветные На обороте потустороннего солнца, Откуда мы сами привиделись нам Здания хрупки и окна в отсеках темны Вечер, но нету заката Здесь на склоне пологом к морю ржавой земли Таврический Пушкин Собранье прозрачных женских теней Белокурые контуры окаменелых виол их колки?… корабли… И мы в это море древнее вступили поплыли над полдневной светлотой И над пещерами морскими, Где тенями бабочки мужские нежнее женского парящие в воде Трепет света в темноте Вечнозеленый отрок-пророк это ты? Мы
