никогда прежде не видел. Их было человек десять. Моих людей со мной не было, вместо них в моей лодке сидели две молодые девушки, одна дама и европеец, которого молодые девушки называли своим отцом. Я думал, что схожу с ума, потому что ровно ничего не понимал. Индейцы обращались с европейцами хорошо, хотя сам белый страшно ругался. Тут я опять впал в забытье и не помню, что было дальше в этот день и в следующую ночь. Когда я проснулся, ни дамы, ни молодых девушек не было. Европеец стоял, привязанный к дереву, а вождь краснокожих, старый, жуткого вида дикарь, разрисовал его татуировкой, которую вы уже видели на европейце сами.
Затем нас обоих посадили в лодку и отпустили. Я хотел разыскать вас, но мой грубый спутник пустил в дело кулаки и заставил меня плыть с ним в другую сторону. Вышло, однако, так счастливо, что я встретился с вами… Вот все, что я знаю, мистер Робен.
Робинзоны призадумались. Рассказ был действительно странный, и из него трудно было сделать какой-нибудь определенный вывод. Надо было, однако, во что бы то ни стало раскрыть всю эту тайну.
Глава XVI
— Все это я нахожу очень странным, — заметил Робен, выслушав рассказ Гонде. — Это исчезновение европейцев, это неожиданное появление краснокожих, по-видимому, устраивалось нарочно для того, чтобы навести нас на ложный след. Что касается татуировки англичанина, то она могла быть со стороны индейцев простым издевательством, так что большого внимания нам обращать на нее не стоит. Наши вещи, во всяком случае, где-нибудь тут неподалеку; они, вероятно, спрятаны, если не на этом, так на том берегу. По-моему, скорее, на голландском. Вы сами говорите, что ночью лодки переплывали через реку.
— Да, переезжали.
— Наши воры считают себя очень сильными, а на самом деле они просто дураки. Вещи мы рано или поздно найдем; черт возьми, ведь их не так-то легко спрятать без следа; ведь это не пагара какая-нибудь индейская, а груз нескольких лодок. Итак, Гонде, вы не в состоянии узнать то место?
— Увы, мистер Робен, совершенно не в состоянии.
— Давайте рассуждать. Лодка останавливалась ночью только один раз?
— Только один.
— Англичанина и его семью привезли уже при возвращении?
— Да.
— И одновременно с вами?
— Да.
— Надеюсь, что наш чудак узнает место или, по крайней мере, укажет нам, в какой стороне оно находится. Может быть, даже он согласится нас проводить туда.
Мистер Браун по-прежнему стоял в стороне и не обращал никакого внимания на окружающее, как будто оно его нисколько не касалось.
Робен и его сыновья подошли к англичанину.
— Мистер Браун, — сказал Робен, — угодно вам отыскать ваше семейство и вернуть свои деньги?
— Я хочу плавать, — сквозь зубы процедил англичанин.
— Вы и будете плавать, обещаю вам это; но сначала вы должны указать нам место, где вы находились в тот момент, когда вас похитили разбойники.
— Нет.
— Как «нет»?
— Нет.
— Вы, стало быть, не хотите?
— Не хочу. Я здесь для того, чтобы плавать, а вовсе не для того, чтоб вам помогать. Я британский подданный и не желаю иметь с вами ничего общего.
— Но ваше семейство, ваши деньги…
— Мое семейство вас не касается. До моих денег нет никакого дела таким темным личностям, как вы.
Анри опять не выдержал и подскочил к англичанину. Весь бледный от гнева, он сильно тряхнул англичанина за плечо.
— Мистер Браун, вы нахал и больше ничего. Я уже говорил вам…
Робен отстранил сына, бросив ему кроткий упрек:
— Анри, ведь я же просил тебя… Оставь его в покое… Мистер Браун, — продолжал он, обращаясь к англичанину, — вы бессердечный муж и
