— Что ж, это не мудрено, что вы почувствовали сомнение, — грустно заметил Гонде. — Ведь я бывший каторжник, а кто раз совершил проступок, тот уже не может внушать доверие людям.
— Вы ошибаетесь, Гонде, мой сын в вас нисколько не сомневался. Вы дали столько доказательств своей честности, что теперь даже грешно вас в чем-либо подозревать.
— Спасибо, мистер Робен, спасибо вам за эти добрые слова. Я отыскал бы вас через три дня после того, если бы этот сумасшедший англичанин не избил меня и не заставил плыть вниз по реке.
Мистер Браун хранил презрительное молчание и намеренно повернулся к робинзонам спиной.
— Кто же вас ограбил?
— Это целая история, в которой я сам очень мало понимаю. Во всяком случае, эти люди разрисовали англичанина, посадили его в лодку и сказали ему: ну вот и плавайте сколько вам угодно, мистер Браун, вот вам лодка и лодочник. Англичанин отвечал «yes» и сказал мне: «Поезжайте в Сен-Лоран, я хочу объявить протест. У меня украли чековую книжку». Я хотел плыть вверх по реке, но англичанин требовал, чтобы я плыл вниз, и избил меня до полусмерти. Пришлось поневоле исполнить его требование.
— Yes, — снизошел наконец мистер Браун. — У меня украли чековую книжку. Все мое состояние находится в руках негодяев. Вы, должно быть, их сообщники, потому что мешаете мне плыть дальше. Я подам жалобу властям этой отвратительной страны.
— Сэр, — заговорил было Робен…
— Я мистер Питер Браун из Шеффилда, — сухо возразил великобританский «краснокожий».
— Прекрасно, мистер Питер Браун из Шеффилда, — заметил Робен. — Советую вам успокоиться. Ваши деньги не подвергаются ни малейшей опасности, потому что в Сен-Лоране банка нет и ваши чеки предъявлять некуда. Я предлагаю вам совет, а также гостеприимство. Меня зовут Робен, я француз, здешний колонист и гражданский инженер.
— Вы просто плут. Я сделаю все, чтобы вас повесили со всем вашим семейством, когда броненосец ее величества нашей королевы придет бомбардировать эту подлую страну.
Инженер от души расхохотался и, пожав плечами, повернулся к чудаку спиной.
Зато Анри страшно рассердился и, подойдя к англичанину, положил ему на плечо свою тяжелую руку.
— Мистер Браун из Шеффилда, — сказал он, слегка побледнев, — советую вам, нет, даже приказываю, выбирать хорошенько слова и выражения. Если вам удалось злоупотребить силой по отношению к этому человеку (он указал на Гонде), то знайте, что и у нас хватит сил, чтобы употребить по отношению к вам точно такие же аргументы. А для того, чтобы вы не прикрывались незнанием французского языка, выражаю вам свое требование на английском.
— Оставь его, Анри, — тихо остановил сына Робен, — оставь его: ведь он почти сумасшедший. В конце концов, у него украли всё его состояние, и тут есть отчего прийти в расстройство… Мистер Браун, вы — наш гость. Ваша личность для нас священна. Мы позаботимся обо всех ваших нуждах.
— Скотина! — пробормотал Гонде. — Он жалеет о деньгах, а даже не подумал о жене и двух дочерях, оставшихся в руках у разбойников.
Лодка, тащившая на буксире пирогу Гонде, причалила в это время к берегу. Госпожа Робен услыхала последние слова, произнесенные бывшим каторжником. Сердце у нее сжалось. Она едва обратила внимание на привезенного чудака.
— У разбойников! — вскричала она. — Дама и две молодые девушки в руках разбойников! О, мой друг! О, мои дети! Освободим же, выручим их поскорее.
— Я сам только сейчас об этом узнал, — отвечал Робен. — Надо будет спросить Гонде, что случилось, и мы отправимся выручать пленниц.
— Бедная женщина!.. Бедные молодые девушки!.. Вот ужасное положение.
Робинзоны расположились слушать рассказ Гонде.
— Это было через сутки после того, как от меня уехал месье Шарль, и спустя двенадцать часов после вашей встречи со мной. Я заметил, что в реке вода быстро поднимается, хотя в атмосфере не было заметно никаких соответствующих признаков. Перед началом наводнения слышен был взрыв… Вы помните это, мистер Робен?
— Помню, взрыв действительно был за несколько минут до наводнения. Мы его слышали и никак не могли себе объяснить, что это такое.
— Наводнение совершенно испортило наш прииск, — заметил Шарль, — разработка его теперь на долгое время сделалась невозможной. Я даже боюсь, что большая часть людей, работавших на нем, погибла от пожара и наводнения.
— Мы сидели на правом берегу и обедали. Лодки наши были крепко привязаны к берегу. В каждой я для пущей безопасности оставил по одному человеку. Вдруг показалась на реке европейская лодка. В ней сидели восемь человек, на корме развевался французский флаг. Гребли четыре негра. Под
