Между тем звуки флейты слышались все ближе и ближе. Казимир играл по очереди с Шарлем. Сквозь просветы в лесной чаще европейцы и индеец уже могли видеть страшную флотилию, плывшую по течению реки. Стук тесаков и топоров прекратился. Послышались крики ужаса. Разбойники пустились прочь от страшной армии, повернув в затопленную саванну.
— Видел? — спросил Робен белокурого. — Все произошло так, как я говорил. Разбойники удалились, и мы теперь, вероятно, надолго избавлены от нового нашествия, если только они не сделают попытки проникнуть к нам сухим путем. Но в таком случае им опять-таки придется наткнуться на ядовитый гарнизон, охраняющий подступ к нам с суши. Теперь мы можем допросить индейца. Пусть он расскажет нам, какими судьбами он очутился в нашей земле, до сей поры никому не доступной и не известной.
Жак, разумеется, рассказал все подробно и без утайки. Робен особенно тщательно расспрашивал его о личности старшего бандита, но индеец ничего не мог сказать. Он сам недавно лишь появился в Сен-Лоране и не знал прежней жизни Бенуа.
— Как, по крайней мере, его зовут? — спрашивал Робен.
— Не знаю, — отвечал индеец. — Товарищи звали его «вождь».
— «Вождь»… — задумчиво повторил Робен. — В остроге так зовут надзирателей.
— Этого я тоже не знаю, — наивно заметил индеец, — но только они больше никак его не называли.
— Ну, да это не важно. Какой-нибудь беглый каторжник… Ну, Жак, ты теперь на собственном опыте убедился, что значит нарушить клятву. И охота тебе была открывать своему благодетелю тайну золота? Как будто золото приносит счастье!
— О, да, я знаю, что этого не следовало делать… Я говорил это моему отцу… но он непременно желал… а он такой добрый…
— Я понимаю, что тобой руководило чувство благодарности, но впредь будь умнее и никогда не выдавай чужих тайн… Вот еще что хотел я сказать тебе, Жак. Мы вырвали тебя из рук мучителей. Ты теперь свободен и можешь, если хочешь, возвратиться домой, но можешь и оставаться у нас сколько тебе вздумается. О нас же самих я тебе скажу, что мы скрываемся от людей. Никто не должен знать нашего жилища.
Робен указал рукой на своих сыновей и продолжал:
— Вот это все мои сыновья, сейчас ты увидишь и жену мою, их мать. Вот это (Робен указал на Андрэ) мой приемный сын, а этот старый негр — мой друг, которого я люблю, как отца.
Индеец стоял и слушал, растроганный всем виденным.
— Ты, я думаю, сам понял, что мы не злодеи, что если мы и прячемся от людей, то совсем не в преступных целях. Поклянись же мне жизнью твоего приемного отца и твоей жены, что ты никогда и никому не выдашь тайны нашего местопребывания.
Молодой индеец с минуту помолчал, как бы собираясь с мыслями, потом взял изгнанника за обе руки и медленно, торжественно произнес следующие слова:
— Пусть хоть сейчас умрет мой благодетель, пусть смерть похитит мою жену Алепсу, пусть самого меня возьмет йолок [8], если когда-нибудь уста мои выдадут тайну вашего убежища. Я все сказал, и дух отцов моих слышал мои слова.
— Хорошо. Я верю тебе. Милые дети, нам больше здесь нечего делать. Пойдемте домой, в жилище Доброй Матери.
Ягуар лениво потянулся и двинулся вперед. Гвианские беглецы пошли за ним гуськом, шествие замыкал индеец.
Сделаем небольшое отступление, чтобы восстановить для читателя связь в нашем рассказе.
Читатель помнит, конечно, как Робен, Андрэ и Казимир укрепили подступы к своему жилищу со стороны Кокосовой бухты. Близ этой бухты был узкий проход между двумя болотами, по которому только и можно было пройти к Дому Доброй Матери. Этот проход засадили кактусами и алоэ, которые в течение последующего времени сильно разрослись и заселились ядовитыми змеями. Единственное слабое место оставалось теперь со стороны рукава реки, и гвианские робинзоны задумались над его укреплением и вскоре действительно придумали средство.
Они подпилили деревья, росшие на берегу реки, употребив для этого описанный нами в первой части рассказа способ, то есть разложив под деревьями огонь, который подпалил их снизу. Деревья не упали, а остались стоять, но при надобности их можно было легко повалить; засохнув, они простояли несколько лет. Когда потребовалось преградить доступ к уединенной плантации, гвианские беглецы повалили деревья и преградили авантюристам путь.
Это случилось после того, как Анри своим зорким глазом лесного жителя разглядел издали лагерь бандитов и донес об этом отцу. Молодого человека послали на разведку. Он ловко и незаметно прокрался к лагерю, подслушал обрывки разбойничьей беседы и успел заметить, как бандиты обращались с пленником. Когда он вернулся домой с новым донесением, решено было дать энергичный отпор незваным гостям.
Деревья были повалены, а покуда авантюристы занимались расчисткой себе прохода, беглецы соорудили плот из листьев муку-муку и, положив на них очень любимую змеями траву, привлекли ядовитых гадин игрой на флейте. Средство подействовало, и мы уже видели, как бандиты обратились в бегство от этой грозной флотилии.
А теперь вернемся к рассказу.
Через несколько часов ходьбы беглецы и их гость подошли к хижине, в дверях которой стояла женщина, ласково глядевшая на свою
