площадке СБУ. Туда можно было положить снаряд, и война бы на том участке закончилась. Даже у меня была мысль получить героя Украины: забрать у него пистолет и выстрелить возможность была, но уйти бы не смог…
Работая в тылу, больше боялся, что сдадут свои. При мне был разговор «Абвера» с кем-то из наших. Он просил узнать, кто сливает информацию. Ещё двух человек из местных задержали по подозрению в шпионаже. По телефону одного из них я отправлял смс. Его взяли, но через дней пять отпустили. Если бы его убили, не расстроился бы».
День 29 мая в эпопее осады Славянска был полон событиями. «Нона» и миномётчики ополченцев продолжали обстрел позиций украинских артиллеристов на Карачуне. А те, в свою очередь, интенсивно били по жилым кварталам, убив несколько мирных жителей. Автобус с детьми, пытавшийся выехать из города, был вынужден вернуться из-за интенсивного огня и нежелания украинских силовиков пропускать «несогласованный» транспорт. В тот же день мобильная группа ПВО в районе горы Карачун сбила очередной украинский вертолёт — Ми-8.
Не стоит думать, что успехи ополчения по уничтожению вертолётов карательной группировки достигались легко. Каждой победе в воздухе, как правило, предшествовала долгая агентурная и разведывательная работа. Подавляющее число побед было достигнуто из засад и далеко не с первого раза. Тем более что после потерь при штурме Славянска в начале мая активность украинской авиации резко снизилась. Сбитый 29 мая вертолёт удалось «поймать в прицел» только после трёх дней терпеливого ожидания.
В тот день Ми-8 (16 жёлтый) совершал на Карачун обычный рейс, куда доставил провиант, воду, экипировку и забрал сменяемых по ротации солдат. Получив попадание из ПЗРК, пилоты попытались развернуть горящую машину и вернуться на Карачун, но потерявшая управление «вертушка» рухнула на землю под злорадные комментарии жителей Славянска, снимающих происходящее на телефоны. В результате катастрофы погибли 12 находившихся на борту украинских военных, в том числе и генерал-майор Нацгвардии Сергей Кульчицкий.
До распада СССР Кульчицкий был обычным советским офицером, служил в морской пехоте Северного флота и едва ли мог бы себе представить, что финалом его военной карьеры станет бесславная гибель при защите оторванного куска некогда единой страны, которой он присягал.
Несмотря на то, что фамилия генерала стала достоянием широкой общественности только после его гибели, Кульчицкий и при жизни успел приобрести скандальную известность, дав интервью российской журналистке Марине Ахмедовой. Читая его, создаётся ощущение, что говорит не бывший советский офицер, а кровавый террорист Шамиль Басаев: «Трудно сказать, какую тактику мы выберем. На войне любая хороша. Лишь бы наши солдаты оставались живы, а ваши погибали. На дуэли мы драться точно не собираемся, но мы будем мочить вас в сортирах. И на вашей территории тоже. В ход будут пущены все средства. Будут рваться ваши вокзалы. А что вы на меня так смотрите? Не надо на меня так смотреть. А вы зачем к нам пришли? Путин эту войну не выиграет, и он это поймёт, как только начнёт вести военные действия. И мне все равно будет, кого из вас убивать: мирное население, немирное. Почему я должен вас жалеть? А вы не хотите маму мою пожалеть? (…)
Я военный человек. И если завтра надо будет воевать, я буду воевать. Если вы думаете, что русский сапог будет ходить по Украине, то… он не будет ходить. Если вы вдруг посчитаете Крым российским, я не исключаю, что там начнётся подпольная террористическая деятельность. Я не верю в то, что нас будут спасать Америка, Европа или Англия, — они, напротив, сделают все, чтобы мы между собой воевали. Просто я не понимаю Путина… Почему он такой баран? Почему вместо того, чтобы укреплять отношения с Украиной, он пытается поставить нас на роль меньшего брата? Он считает, что, унизив украинский народ, он может стать великим самодержцем… Скажите своему Путину, пусть выстраивает с нами дружеские отношения. …А иначе мы будем отравлять вам колодцы. Мы насыплем вам какую-нибудь гадость в водопровод. Мы будем истреблять вас в сортирах. Я буду делать это. Я буду хладнокровно вас убивать».
Но вместо этого, по иронии судьбы, хладнокровно убили самого генерала.
К месту падения вертолёта немедленно бросилось два десятка нацгвардейцев из 1-го добровольческого батальона, которые с боем заняли периметр вокруг горящих обломков. Среди окровавленных и обожжённых тел удалось обнаружить троих тяжелораненных.
Выжил из них только штурман Александр Макеенко: «Перед тем роковым вылетом, у меня не было никаких предчувствий. Получили задание. Пошутили перед вылетом. В воздухе, понятно, полная тишина и сосредоточенность. Все, как обычно. Нас подбили, когда мы возвращались назад. Несколько секунд и мы на земле. Скорее всего, боевики стреляли прямо из-под вертолета, потому мы их и не заметили. Мы — транспортная авиация. Возили людей, продукты, воду. Боевики прекрасно знали, что мы пустые, что никакого вреда им причинить не можем. Но они в наглую подошли к блокпосту наших ребят. Там фруктовый сад с «зеленкой». Оттуда обстреляли.
Меня вытащили ребята из первого батальона Нацгвардии. Меня выбросило с креслом. Обе ноги сломаны. Я отстегнулся и ждал. Шла стрельба. Через пять минут подбегают бойцы в камуфляже, но непонятно чьи. Выхода не было, спрашиваю: «Вы кто?». «Свои».
Через час нацгвардейцы смогли вынести к своим позициям тяжелораненного штурмана и несколько тел погибших. В течение ночи, совместно с десантниками, они несколько раз возвращались к месту падения — забрали оставшиеся тела и уничтожили закодированные рации.
Такова была обстановка в осаждённом Славянске, когда в военных сводках впервые замелькал Донецк. 26 мая батальоном ДНР «Восток» был предпринят знаменитый рейд на донецкий аэропорт. Эту операцию можно считать самой провальной из всех, проведённых ополченцами в 2014 году, как по достигнутым результатам, так и по понесённым потерям.
Международный аэропорт Донецка имени Прокофьева стал одним из самых значительных инфраструктурных проектов Украины начала 2010-х годов.
