артиллерийского и авиационного огня.
На территории Украины группу встретили люди Ходаковского. Один из «КамАЗов», который был загружен боеприпасами и вооружением, «вдруг» не смог заползти на гору. 20 минут грузовик отчаянно тужился, задерживая движение всего отряда. После чего был брошен, чтобы не препятствовать выдвижению к месту назначения. Куда в дальнейшем делся «КамАЗ» и его груз — неизвестно. Добровольцам сообщили, что он был подорван вместе с содержимым во избежание захвата украинскими военными. Но ни сильного взрыва, ни яркой ночной вспышки никто не слышал и не видел. Скорее всего, оружие и боеприпасы просто ушли «налево».
Отряд разместили в Донецке на территории недавно захваченной воинской части, где люди отсыпались, чистились, приводили себя в порядок. На следующий день 25 мая отряд участвовал в знаменитом параде в центре Донецка на «КамАЗах», где «засветились» чеченцы. Они давали интервью, стреляли в воздух, позировали перед камерами. Народ ликовал и встречал добровольцев из России, как освободителей. После парада бойцы вернулись в казармы, хотя первоначально планировалось, что в тот же день отряд целиком уйдёт в Славянск — там их уже ждали. Но всё вышло иначе.
Вечером 25 мая группа разведчиков выдвинулась в район нового терминала, где командиры групп «Гранит» и «Старый» встретились с начальником службы безопасности аэропорта капитаном СБУ Александром Головурой. Он провёл их в здание нового терминала, сообщил обстановку, показал записи видеонаблюдения и схему нового терминала. Анализ видеозаписи позволил оценить примерную численность обороняющихся в старом терминале кировоградских спецназовцев — 150–180 человек.
По прибытии в расположение штаба «Гранит» и «Старый» отправились на совещание, на котором присутствовали уже подвыпившие Ходаковский, Сысенко и другие командиры. Настроения царили самые шапкозакидательские. Доклад командиров групп и их доводы о том, наблюдение и разведка объекта перед его захватом должна продолжаться не менее трёх суток для составления полной картины обстановки на аэропорте и в его окрестностях до конца выслушаны не были. Ходаковский объявил, что главной задачей отряда будет «позировать перед камерами журналистов», поскольку с кировоградскими спецназовцами якобы достигнута 100 % договорённость о неведении друг по другу огня.
Около 3 часов ночи 26 мая отряд в количестве приблизительно 80 бойцов выдвинулся в аэропорт и без боя занял здание нового терминала. В семь утра — после того, как в Киев вылетел утренний рейс, — сотрудники милиции стали подходить к немногочисленным пассажирам в здании аэропорта. «Эвакуация», — коротко объясняли они и просили пройти на выход. Пассажиров быстро эвакуировали, сотрудники терминала пока оставались на своих местах. «Там вооружённые люди на четвёртом этаже», — пояснила людям кассир. — «Когда снова будем работать, не знаю».
Ополченцы поднялись на крышу терминала, где установили пулемёт и АГС, взяли под прицел диспетчерскую вышку. На въезде в аэропорт был выставлен патруль автоинспекции. «Вооружённый захват», — объясняли водителям милиционеры и заворачивали машины обратно в город.
Вскоре в терминал выдвинулось подкрепление, в состав которого входили русские, осетинские и чеченские добровольцы во главе с Ходаковским. По прибытии в аэропорт он встретился с командованием кировоградского спецназа: «Мы не собирались никого убивать. У нас была договорённость с военными, которые охраняют аэропорт… Мы поставили их в известность, что будем здесь находиться, берём под контроль доминирующую высоту и не собираемся причинять им никакого вреда. Я сказал командиру кировоградской части, что мы бережно относимся к жизни тех кадровых военных, которые нам противостоят подневольно… Это обычные нормальные люди, мы не хотим их смерти».
Около 10 утра Ходаковский завершил переговоры и вместе с ближайшими соратниками из состава бывшей донецкой «Альфы» покинул аэропорт, оставив в новом терминале 120 бойцов во главе с Борисом Сысенко.
Отъезд Ходаковского совпал с истечением срока ультиматума, который президент Турчинов выдвинул захватившим аэропорт ополченцам. Кировоградские спецназовцы, не скрываясь и не спеша, стали оборудовать огневые позиции для ведения огня по новому терминалу. Подтянули миномёты, установили позиции для АГС, рассредоточили снайперов. Вскоре над территорией аэропорта появилась украинская штурмовая авиация — два штурмовика Су-25 и 4 вертолёта Ми-24. Прикрывала их пара МиГ-29 пилотажной группы «Украинские соколы». С вертолётов был высажен десант, который занял позиции в диспетчерской вышке и окрестностях аэропорта.
В 11.00 снайпер кировоградского спецназа сделал доклад: «Вижу, на крыше терминала террорист наводит „Иглу“ на наш самолёт. Сейчас может быть пуск. Разрешите открыть огонь?» Все знали, что недавно над Славянском «сепары» уже сбили несколько украинских боевых вертолётов, и командир группы снайперов перед боем сказал всем подчинённым: «Кто увидит у них полутораметровую трубу — это ПЗРК. Стреляйте».
Запрос снайпера пошёл по команде наверх. Но штаб ответил: «Наблюдайте за обстановкой». Шли секунды. Десятки русских и украинских бойцов напряжённо наблюдали за обстановкой, но в аэропорте до сих пор не было сделано ни одного выстрела.
ПЗРК, который видел украинский снайпер, к сожалению уже был отстрелянным (после боя украинцы нашли его в новом терминале). Ходаковский запретил брать с собой ПЗРК, так как пребывал в полной уверенности, что украинская армия не осмелиться нанести удар с воздуха по аэропорту, на реконструкцию которого было потрачено столько денег.
Но снайпер не знал этих подробностей. Он видел, как Ми-24 и МиГ-29 шли на бреющем полёте и вот-вот могли получить ракету в упор. Последовало два точных выстрела, которые повалили ополченца на крыше. С этого выстрела и началось сражение за Донецкий аэропорт, точка в котором была поставлена только спустя восемь месяцев — 21 января 2015 года.
Тут же открыли огонь десятки стволов. По терминалу били со стороны старого терминала, со стороны диспетчерской вышки, удар нанесли вертолёты и
