укрывались. Один из снарядов попал в мой штаб — меня контузило, но я остался в строю. Накрывало очень плотно.
Постоянный беспокоящий огонь противник вёл также из миномётов и гаубиц. Они били всю ночь. Мы обнаруживали вспышки, и я направлял туда огонь нашей артиллерии. Также били по обнаруженным целям всё 27 августа и 28-го примерно до обеда. Какая-то наша батарея била, но не вполне точно, а вот миномётная батарея — позывной «Слива», которая находилась в Грабском, стреляла прекрасно. На наших минах за лесополосой подорвалась МТ-ЛБ противника и «КамАЗ».
28 августа в районе Вознесенки (под посёлком городского типа Новый Свет) были подбиты ещё два танка Т-72БА. Данная модификация была принята на вооружение в 2000 году и являла собой недорогую модернизацию Т-72Б образцов 1985 и 1989 годов.
Положение украинских войск в иловайском котле продолжало ухудшаться. В ночь с 26 на 27 августа под контроль российских войск перешло Старобешево, где сдалось в плен 129 украинских военнослужащих различных частей. Ещё 94 военнослужащих сдались в Кутейниково. Российские войска и ополченцы заняли Амвросиевку.
27 августа Хомчак звонит «наверх», и по свидетельству очевидцев ругается с кем-то. Объясняет, что противник заходит в тыл, и если мы немного подождём, то нас и вовсе окружат. Ответ был: «У вас есть вооружение, есть подчинённые, есть поставленная задача — занимайтесь своим делом. Нам не надо звонить и говорить об этом». Хомчак возражает: «Я ещё раз повторяю — меняется военная диспозиция, операция, которая спланирована на самом верху по освобождению Иловайска, теряет смысл с момента подхода российских войск. Нам нужно новые решения уже не о взятии Иловайска, а перестраиваться для обороны или прорыва». На что собеседник не выдал никакой команды и сказал: «Прекратите параноить!». И тут Хомчак срывается: «Ну тогда пошёл ты нах#й!». Как оказалось человеком, которого он послал, был министр обороны Гелетей.
Нехватка продовольствия и боеприпасов, угнетающая атмосфера котла, вызывала всё большую деморализацию украинских подразделений. После очередного обстрела в школу, где разместился «Донбасс», примчались полностью утратившие над собой контроль боевики «Днепра». Они заняли первый этаж и подвал, сказали, что они милицейские подразделения и выполнять штурмовые операции больше не будут. Командиры «Донбасса» ничего с ними поделать не могли. Началась перестрелка, дело чуть не дошло до гранат. Матами и угрозами «днепровцев» вернули на прежние позиции в детсад. Но после первого же обстрела батальон опять бросил позиции и вновь прибежал в школу. Комбат «Донбасса» «Филин» информировал Берёзу о трусости его подчинённых. «Днепровцев» вновь удалось спровадить на отбитый у ополчения блокпост. Но после первого же обстрела они опять прибежали в школу.
У «Донбасса» к тому времени на ходу осталось только два БТР и стрелковое оружие. Этими силами удалось отбить потерянный ранее нефтеперерабатывающий завод. Однако к обеду 26 августа его опять сдали. Зато из крупнокалиберной иностранной снайперской винтовки карателям удалось снять с крыши девятиэтажки русского корректировщика. После его гибели миномётный обстрел прекратился почти на сутки.
Днём 27 августа «Донбасс» при поддержке БМП-2 17-й бригады вёл бой с ополченцами в районе школы, а вечером «Филин» неожиданно дал команду на сбор колонны батальона по выходу из Иловайска в сторону Многополья для того, чтобы там объединиться с другими подразделениями. Сам комбат ехать вместе с подчинёнными не собирался — примерно с полутора десятками приближенных остался на базе в школе, а старшим колонны назначил командира роты с позывным «Тур».
Пока собрали колонну — уже стемнело. Небо затянуло тучами, видимость упала до десяти метров. В таких условиях проходить блокпосты ополчения с боем было чистым самоубийством. «Тур» оценив ситуацию в уже двигающейся колонне, по рации заявил «Филину», что батальон двинется на штурм только в том случае, если комбат на своём автомобиле лично возглавит колонну. В результате батальон вернулся на место дислокации в Иловайске, не без оснований начав подозревать своего комбата в намерении отправить их в бой, чтобы самому вместе с приближёнными выскочить из окружения в другом месте.
Все эти дни бойцы «Гиви» и подошедшего отряда «Моторолы» (всего примерно 170 человек) чистили Иловайск от карателей, однако взять базу батальона «Донбасс» в 14-й школе и вагонное депо, где засели батальоны «Миротворец» и «Херсон» не удавалось. В одну из ночей бойцы «Миротворца» залезли на высокую трубу котельной и когда рассвело, все увидели развевающийся над городом украинский флаг. Несколько часов рассвирепевшие ополченцы массированным огнём пытались сбить трубу. Били даже из миномёта. В итоге куча боеприпасов была потрачена зря, а все огневые точки ополчения стали известны противнику.
А однажды в осаждённое депо приехал неопознанный танк. Украинцы обрадовались — такая весомая поддержка! Т-64 встал в 300 метрах и… всадил три снаряда в здание депо. Среди «миротворцев» началась паника. Взвинченные происходящим бойцы слышат по рации голос комбата: «Сжечь нафиг этот танк. Автоматчики и снайпера, огонь по триплексам, гранатомётчики — обнаружить и уничтожить!»
А танк вдруг проезжает мимо депо и начинает обстреливать школу, в которой укрепились ополченцы. Обе стороны в ступоре от происходящего. Танк-анархист, спокойно отработав по позициям обеих сторон, уехал откуда и взялся. Позже удалось выяснить, что он был украинским и отработал по своим по ошибке.
28 августа ситуация в котле стала критической. Лишённые снабжения украинские части терпеливо ждали помощи извне, но спешащие на помощь колонны 92-й механизированной бригады и 42-го территориального батальона были уже уничтожены российскими войсками. В резерве оставалось примерно 1200 десантников 79-й и 95-й аэромобильных бригад, но они могли быть готовы вступить в бой не раньше 1–2 сентября. Да и уверенности в том, что украинские десантники смогли бы совершить невозможное, пробив коридор через позиции хорошо подготовленных российских десантных и
