из наших частей, которая шла к нам на помощь. Потом я узнал, что речь шла о ротно-тактической группе 92-й бригады. Но мы с российским командиром договорились, и он прекратил огонь по селу. Представился начальником разведки, я так понял, батальона или полка. Взамен на Ахметова он выпустил более 60 наших воинов — они в тот же день оказались на нашей территории.
А меня взяли в плен. Тут я увидел, что наше командование о нас вспомнило. Наша артиллерия начала бить по району Новокатериновки, но очень не точно, далеко от российских позиций. И тут над Новокатериновкой внезапно появились два наших штурмовика. Они нанесли точный удар по российским позициям. Но увы, один самолёт был сбит на моих глазах ракетой самоходного ЗРК «Стрела-10».
Сбитым штурмовиком оказался знаменитый Су-25 (08 синий) пилотируемый капитаном Владиславом Волошиным, которому приписали уничтожение малайзийского «Боинга». Из-за предельно малой высоты полёта Волошину с трудом удалось катапультироваться. После приземления он сумел добраться до заброшенного дома на окраинах Старобешево, где нашёл гражданскую одежду. Через несколько дней лётчик смог выйти на украинскую территорию.
Прорыв иловайской группировки обеспечивала не только украинская авиация, но и реактивщики 19-й бригады и 107-го полка. По украинским данным прикрывая выход обеих колонн они выполнили 12 групповых и одиночных ракетных пусков «Точек-У» и примерно 15 огневых ударов из РСЗО «Смерч».
И вновь слово украинскому полковнику Михаилу Ковальскому: «Видимо, лётчики передали более точные координаты. Потому что вскоре я вместе с другими пленными попал под плотный артиллерийский обстрел на российских позициях. Два часа украинская артиллерия довольно метко накрывала российские позиции. Все попрятались кто где, я прятался под российской БМД.
Затем я осмотрел оборону российского подразделения, где меня держали. У них был окопан только один танк — БМД окопов не имели, и должны были маневрировать. Больших потерь они, надо признать, в бою не понесли. Знаю, что в соседних подразделениях у них потери были».
Тем временем машины генерала Хомчака, Берёзы, батальона «Днепр-1» и сильно изуродованная бронированная машина командира «Миротворца» Тетерука все время пытались держаться вместе. Вместе с ними по-прежнему двигались БМП 51-й бригады, УАЗ полковника Кифоренко и БТР связи.
Стояла сильная жара. Танки и боевые машины подняли сильный столб пыли. На расстоянии нескольких метров водители ничего не видели. Хомчак, Берёза, Тетерук и те, кто были с ними, воспользовались этой возможностью, чтобы спрятаться в посадках. Их автотранспорт был уже непригоден для прохода по местности, расстреливаемой танками и бронемашинами. Связь с другими частями колонны была утрачена, а наступать с лёгким вооружением против хорошо закопанной российской боевой техники было чистым самоубийством. Поэтому Хомчак и его сопровождение притаились в лесопосадках, тем более что всё внимание российских солдат в этот момент было приковано к БМП, БТР связи и штабному УАЗ, который двигался вслед за ним.
БТР связи, который шёл в группе первым, был просто расстрелян. Подполковник, сидевший в нем, чудом успел выскочить из люка получив ранение и контузию. Экипаж боевой машины пытался последовать его примеру — но в это время сдетонировал боекомплект и БТР взорвался. Вместе с экипажем сгорел и БМП-2 51-й бригады.
Офицеры в УАЗике отстреливались до последнего, пока в машину не попал ПТУР. Погибли оба штабных офицера, водитель получил ранение осколком в голову. Полковник Кифоренко с простреленными руками и тяжёлым ранением вывалился из подбитой машины.
Почти полтора часа трое тяжелораненых (полковник Кифоренко, подполковник с БТР связи и водитель УАЗ) пролежали под палящим солнцем, глотая пыль. Затем к месту боя подъехали несколько БМД-2 с российскими десантниками. Они приказали раненым встать и залезть на броню. Подполковник и водитель смогли это сделать самостоятельно. Борис Кифоренко едва держался на коленях, склонившись на одну сторону, и не мог даже поднять простреленные руки. Его решили не брать и бросили в поле. Тело Кифоренко было найдено 31 августа, привезено в Запорожье, а затем торжественно похоронено в селе Авангард Одесской области.
Укрывшись в лесопосадке, генерал Хомчак и комбаты Берёза и Тетерук весь день пролежали на земле. С наступлением темноты их небольшая группа двинулась в обход российских позиций, используя имевшийся тепловизор. В процессе движения они потеряли в посадке журналиста Шапошникова, съёмочную группу и ещё одного солдата, который был ранен в ногу. Днём 30 августа всех их взяли в плен.
Как вспоминал комбат «Миротворца» Тетерук: «По поводу журналистов «Дорожного контроля» — там непонятно получилось. Люди были уставшие, измождённые, засыпали на ходу. Там ещё полненький такой был, он засыпал и храпел. Мы его постоянно дёргали, чтобы не спал. Мы пробирались по переднему краю, видели секреты, слышали российских солдат. Выдавать себя нельзя было. И где-то там мы их и потеряли. Когда их потеряли, то два раза за ними возвращались. Мне Хомчак поставил задачу, чтобы не потерялся раненый боец, которого я перевязывал. Я его контролировал. Тут замыкающий говорит: «Нет журналистов».
Мы остановились, рассредоточились, отправили назад спецназовцев. А там никого нет. Сходили они к машинам — там тоже никого нет. А у нас полтора часа до рассвета, надо уходить, мы же посреди открытого поля. Зашли в лесополосу, где стояла бригада, что не дошла. И вот в той пожжённой опушке мы и остались. В трёхстах метрах увидели, как российские военнослужащие учат «сепаров» ездить на БРДМ. Сначала думали, что там нас ищут, но по матам поняли, что идёт процесс обучения…
Шапошников отвалился где-то. С ним хотелось бы отдельно поговорить для восстановления справедливости, объяснить, рассказать. Их точно никто не бросал. Если бы хотели бросить — это было бы проще: поставили бы им задачу какую-то, отправили куда-то. А так мы же все время друг друга контролировали, по ночам — кромешная тьма, но контроль был постоянный, чтобы не потеряться. Они отошли в сторону и пропали. Я не считаю, что их кто-то специально оставил. Кроме того, я сам слышал, что они говорили, что у них будет больше шансов, если они останутся как гражданские, что
