приятным. А вот взлетать в «Шостаковиче» и «Стравинском» не так безмятежно, в этих композиторах воздушные ямы и турбулентность не вызовут удивления, наоборот, они скорее ожидаются. В «Хачатуряне» лететь – сами понимаете, какое главное произведение композитора тут же вспоминается. Самолёт по имени «Римский-Корсаков», у которого всякий вспомнит в первую очередь «Полёт шмеля», даёт надежду, что долетим быстро.
«Репин», «Шишкин», «Суриков», «Васнецов», «Серов» и «Кустодиев» – вот имена, которые дают полное ощущение надёжности, красоты, уверенности… «Марк Шагал» не вызывает никаких тревог. А вот на «Айвазовском», особенно через океан, лететь как-то… чересчур символично. Почему-то вспоминаются не его умиротворяющие итальянские морские пейзажи и гавани, а именно «Девятый вал» и другие штормовые полотна. На «Верещагине» лететь страшновато, зная его в основном военную тематику и помня его страшную гибель во время Русско-японской войны. А лайнер «Андрей Рублёв» вызывает священный трепет и самые противоречивые ощущения.
Определённо страшно взлетать на поэтах, как бы прекрасны они ни были. Уж если выпало лететь на поэте, то хочется взлетать в ясную погоду, недалеко и недолго. «Есенин», «Маяковский» очень тревожат, даже пугают. «Бродский», «Мандельштам», «Пастернак», «Блок» вызывают меньшие опасения, но всё же сильное беспокойство. На «Жуковском» и «Тютчеве» лететь куда приятнее.
И только один поэт из всего поэтического состава «Аэрофлота» внушает стопроцентную уверенность в том, что полёт пройдёт хорошо и благополучно, как бы далеко ни пришлось лететь, – это «Сергей Михалков».
Намного приятнее, чем на поэтах, летать на крупных прозаиках. Они сообщают какое-то солидное ощущение. Их большие, увесистые книги, серьёзный слог, объёмные собрания сочинений и заслуги сами по себе успокаивают: «Шолохов», «Айтматов», «Солженицын», «Симонов». Приятно и радостно лететь на «Чехове», «Бунине», «Куприне».
Зато в «Булгакове» и «Гоголе» лететь страшно, особенно если перелёт ночной.
А вот из самолёта по имени «Белинский» хочется сразу уйти. Самолёт-критик – это вам не фунт изюму.
Не могу определиться со своими чувствами по поводу полёта на «Бердяеве». А вот на «Льве Гумилёве» лететь интересно. На нём хочется лететь далеко, куда-нибудь в Казахстан, в степные дальние дали.
«Владимир Иванович Даль» и «Сергей Иванович Ожегов», создатели знаменитых словарей, были людьми солидными, серьёзными и подробными, поэтому полёт на самолётах, названных в их честь, сулит, может быть, не самое увлекательное путешествие, но в командировку на них лететь вполне хорошо.
Много самолётов названы в честь путешественников. Это всё люди неугомонные, которые лезли либо во льды полюсов, либо в горы, пустыни, в крайне опасные места. Они страдали, болели, часто гибли, поэтому не могу сказать, что мне очень хочется летать на «Беринге», «Крузенштерне», «Челюскине», «Пржевальском». Зато самолёт «Юрий Сенкевич» предполагает полёт увлекательный, познавательный, симпатичный, в хорошей компании и с неплохой кормёжкой на борту.
Для меня как для человека, ничего не смыслящего в естественных науках, очень приятно и почтительно летать «на учёных». Я успокаиваюсь и целиком доверяю «Капице», «Ландау», «Келдышу», «Менделееву», «Сахарову». Мне нравится летать на всех тех, кто был связан с медициной. Они вызывают благодарность и уверенность в том, что о тебе позаботятся, поэтому с удовольствием читаю на борту или слышу от бортпроводниц, что в этот раз мы летим на «Бурденко», «Бакулеве», «Пирогове», «Сеченове» или «Боткине».
Особняком среди всех самолётов, на мой взгляд, – самолёт по имени «Пётр Нестеров». Замечательный человек, гордость отечественной военной авиации, герой… Но из всех его достижений сразу вспоминается петля Нестерова, или мёртвая петля…
Очень жаль, что в списке выдающихся людей, которыми названы самолёты, совсем мало женщин. Я летал только на двух: на «Галине Вишневской» и «Софье Ковалевской». Никаких сомнений в том, что мы долетим прекрасно, вовремя, несмотря ни на какие погодные условия, точно по расписанию, безупречно и очень, очень хорошо, у меня имена этих дам не вызвали.
Вот такие мои ощущения по поводу полётов и по поводу названия именами выдающихся людей воздушных судов. С морскими судами всё иначе…
Очень, очень скоро весна!
Давно не писал сюда – и не собирался. В последнее время не знаю, о чём писать, в основном ужасающие события бегут впереди идеи какого-то текста. Трудная весна… Думал, доживу до лета, тогда попишу, но вынужден дать несколько комментариев по поводу нелепых сообщений о том, что происходит со мной в последнее время.
Вчера и сегодня меня задёргали журналисты с просьбой прокомментировать случившееся 27 марта в Кирове во время исполнения спектакля «Шёпот сердца». Звонят и пишут друзья, знакомые, коллеги. Что случилось?
Ряд СМИ сообщил о том, что во время спектакля в Кирове я выгнал из зала уснувшего зрителя. Так и было. Зритель уснул, а я его выгнал. Однако выгнал я его не по той причине, что он уснул… Те, кто бывал на моих спектаклях, могут припомнить, что я часто бужу задремавших зрителей. Такое случается. Смотрел-смотрел человек спектакль, слушал, а исполнитель-то на сцене один… Вот и задремал. Если такое вижу, я обязательно бужу человека, делаю это весело и ни в коем случае не обидно. Делаю, потому что сам периодически засыпаю на спектаклях, концертах и кино. Засыпаю от усталости, авитаминоза или когда пришёл с холода в тепло. А потом мне всегда обидно из-за того, что я пропустил важные моменты, а то и важнейшие. Знаю, что был бы благодарен, если бы меня в этот момент разбудили.
