Восточная мудрость

в руках,
В атласных одеждах, в златых кушаках,
Там ловкие лучники царских ловитв,
Метатели стрел для охот или битв.
Одни все в шелку и в парче удальцы,
На прочих достойные шаха венцы…
На пышность и блеск любовался юнец,
Вдруг видит – совсем изменился отец,
Смутился, понурился, весь побледнел,
Сторонкой пройти незаметно хотел.
Сказал ему сын: «О отец, ведь в своей
Деревне ты всех именитей, властней.
Чего же ты здесь приуныл, как дервиш?
Чего, как осиновый лист, ты дрожишь?»
«Да! Власть я имею, – ответил отец, –
Но ей за пределом деревни – конец».
Ах, так же все сильные мира дрожат,
Достигнув предвечного царствия врат!
Имеющий власть в деревушке своей,
Опомнись! В гордыне пустой не косней!
Услышавши мысль иль хотя бы намек,
Подхватит Са’ди, глянь – и в притчу облек!

Светляк

Наверно, в садах замечал ты в ночи:
Блестит червячок, точно пламя свечи;
Спросил я: «О ты, озаряющий тьму,
Куда ты скрываешься днем, не пойму?»
Во прахе рожденный смиренный червяк
На это ответил, послушайте как!
«Я вовсе от солнца не прячусь, о нет!
Да только при солнце не виден мой свет».

Рассказ

Раз в Сирии бунт подавляли войска,
Схватив, на допрос повели старика.
Цепями окованный, тот человек
Сказал – слов его не забуду вовек:
«Когда б не позволил верховный судья,
Свершилась бы разве неправда сия?
Злодеев моих полюбить я готов,
Ведь это сладчайший послал сих врагов.
Ах, люди – ничто! Все от бога всегда:
Величье и радость, позор и беда».
Коль горько лекарство, не морщься, о друг
Ведь зелье сие исцелит твой недуг.
Что врач назначает, прими и не плачь,
Недужный бывает ли сведущ, как врач?

Рассказ

Поэт стал Саада Зенги восхвалять.
(Да будет над прахом царя благодать!)
Был щедро осыпан подарками он
И в царский роскошный наряд облачен.
Но вот на одном из червонцев слова:
«Господь – наше все», прочитал он едва,
Как, весь взволновавшись, дареный наряд
Сорвал и в пустыню бежал безогляд.
Спросил его некий пустынник: «О друг,
В чем дело? Чего взволновался ты вдруг?
Сначала ты прах лобызал пред царем,
Зачем же бежал от него ты потом?»
«Сперва пред людьми я, – поэт отвечал, –
В надежде и в страхе, как тополь, дрожал.
Реченье “Господь – наше все” я потом
Прочел и теперь не нуждаюсь ни в ком».

Рассказ

Был некто во власти любви, как и я,
Такую же муку терпел, как моя.
Он мудрым когда-то считался, и вот
Считать его стал за безумца народ.
Но все притеснения легко он сносил:
Так много в любви почерпаем мы сил.
Глава опускалась под молотом бед,
Как шляпка гвоздя, но не плакал он, нет!
Так много любовных мечтаний, и столь
Мучительна сердца влюбленного боль,
Что были обиды ему нипочем,
Кто тонет, тот мало напуган дождем.
Кто любит, тот твердо готов перенести
И смертные муки: ах, что ему честь!
Раз ночью, принявши красавицы лик,
На ложе к любовнику дьявол проник.
Проснулся влюбленный, грехом осквернен,
Нечистым себя для молитвы счел он.
Свершить омовенье помчался бегом,
Но за ночь источник окован был льдом.
Желая добра, кто-то крикнул: «Постой,
Умрешь ты от этой воды ледяной!»
Со стоном влюбленный ответил ему:
«О друг, замолчи, увещанья к чему?
Я эту красавицу так полюбил,
Что дольше терпеть не имею я сил:
Ни ласки, ни жалости нет у нея,
Ах, до смерти, друг мой, измучился я!»
Господь нас из глины, друзья, сотворил,
И душу бессмертную в нас он вложил.
О, как же не чтить нам господень приказ,
Коль щедрости столько излил он на нас?

Рассказ

На флейте играя, красивый юнец
Сжигал восхищением много сердец.
За это родитель его попрекал,
Бранился и флейту, случалось, сжигал.
Но вечером как-то прислушался он
И сына игрой был в тот раз восхищен.
Воскликнул он: «Флейту сжигал я в огне,
А ныне огонь разгорелся во мне!»
Ты знаешь ли, в пляске зачем круговой
Дервиши махают руками порой?
Они открывают наитья врата,
А мир отстраняют, ведь мир – суета!
В восторге любовном коль пустишься в пляс,
Всем телом твоим пусть владеет экстаз.
Допустим: искусный пловец ты, но все ж,
Едва ли одетым ты в воду пойдешь.
Приличия, чести одежды долой,
Чтоб лучше сумел ты бороться с водой.
Приманки мирские, как путы, порви,
Тогда лишь достигнешь слиянья в любви.

Рассказ о мотыльке и свече

Раз дал мотыльку кто-то добрый совет
Любви отыскать поскромнее предмет.
«Пред гордой свечой увиваться тебе ль?
Ищи же другую, доступную цель.
Не страшен огонь саламандре одной,
В сей битве любовной потребен герой.
Сильнейшего в схватке ужель победишь?
От солнца летучая прячется мышь.
Смешно уповать на любовную связь,
Коль милый враждует с тобой, не таясь.
Никто не поддержит тебя, мотылек,
От всех ты услышишь один лишь упрек.
Коль нищий посватает царскую дочь,
Прогонят его с поношеньями прочь.
Воззрит ли свеча на тебя? Ведь, горя,
Она привлекает вниманье царя.
Красуясь в придворном, блестящем кружке,
Не вспомнит она о тебе, бедняке.
Им светит она, весела и нежна,
Тебя же, беднягу, сжигает она».
Внемли, мотылек что ответил тогда:
«Ах, если сгорю я, ну что за беда?
Я стал и без этого жертвой огня,
Огонь этой страсти обуглил меня.
Я знаю, смеется она надо мной.
Но что же мне делать, коль отнят покой?
Пойми: ведь в огонь я бросаюсь не сам –
Покорен я страсти влекущим цепям.
Я издали видел ее на окне
И весь загорелся,