Восточная мудрость

троньте смятенного друга дела,
Нет чести в злословьи, и в шутке нет зла».

Рассказ

Я в детстве поститься решил. Был я мал
В те дни: где десница, где шуйца, не знал.
И мне богомол по соседству один
Взялся изъяснить омовения чин:
«Во-первых, скажи: бисмиллах. Долг второй –
Дать богу обет. В-третьих – руки омой.
Трикраты омывши и нос, и уста,
Чисть ноздри посредством меньшого перста.
Протри указательным зубы перстом –
Ведь щетка зубная запретна постом.
Трикраты свой лик ты горстями воды
От корня волос омочи до брады.
Вновь руки до локтя затем омывай,
Молитвы, которые знаешь, читай.
За этим главы омовенье и ног,
Обряду конец – призывается бог.
В сих знаньях никто не сравнится со мной,
Ведь старец-то сельский ослаб головой».
Узнал это старец. От этих речей
Вскипел и вскричал: «Нечестивец, злодей!
На щетку зубную ты знаешь запрет,
А ближнего грызть запрещения нет?
Уста от злоречья очисти вперед,
Пред тем как от брашен омоешь свой рот.
Коль имя чье-либо услышишь, о нем
Заглазно всегда отзывайся добром.
Коль будешь людей ты ослами честить,
Тебе человеком меж них не прослыть.
Заглазно о мне ты дай отзыв такой,
Чтоб мог ты его повторить предо мной».
Ах, если стыдишься свидетеля ты,
Где память о боге, о раб слепоты?
Стыдись не меня, а себя, о слепец,
Ведь ты позабыл, что всеведущ творец!

О ком допустима заочная хула

Достойны заочной хулы ото всех
Три рода людей лишь. Хулить прочих – грех.
Во-первых, то – царь, чья неправая власть
Всему населению – злая напасть.
О нем допустима недобрая речь,
Хулой от него чтоб людей остеречь.
Бесстыжих затем не щади наглецов,
Что сами стыда разрывают покров.
Такого спасешь ли от рытвин и ям?
Он в кладезь глубокий бросается сам.
И, в-третьих, нечестный торгаш, пленник лжи
О нем все, что знаешь дурного, скажи!

Рассказ

Спросил раз у суфия некто, любя:
«Ты знаешь, хулил как такой-то тебя!»
Но суфий воскликнул: «Безмолвствуй, о брат!
Ведь лучше не знать, как враги нас хулят.
Донесший, что сказано было врагом,
Враждебней врага в разуменьи моем.
По-моему, с недругом сблизился тот,
Кто другу о вражьей хуле донесет.
Сам враг ведь не смел повстречаться со мной
И ярости трепет не вызвал хулой.
А ты злей врага. Огласить хочешь ты
Слова утаенной врагом клеветы».
Насколько возможно, того сторонись,
Кто спящей вражде говорит: «Пробудись!»
Доносчик былую вражду возродит,
Напомнит о горечи прошлых обид.
Вражда – как огонь, а доносчика речь –
Сухие дрова, чтобы пламя разжечь.

О женщинах добрых и дурных

С женой добродетельной, честной в делах
Ликуй, о бедняк, точно сам падишах!
Ударить вели перед дверью своей
Пять раз в барабан, как у царских дверей.
Невзгоды тебя устрашать не должны, –
Утешат объятия верной жены.
Коль ладно живешь ты, супругу любя,
Создатель с любовью глядит на тебя.
Красивая женщина честность свою
Когда соблюдает – супруг как в раю.
Ах, счастлив на свете всех более тот,
Кто дружно с любимой женою живет!
Коль набожна, ласкова будет жена,
Ликуй, пусть лицом некрасива она.
Верь: лучше такая красавицы злой, –
Прикрыта ее дурнота добротой.
Злонравных беги, пусть они – как пери,
Но коль добронравна уродка – бери!
Ведь уксус, как сладость, воспримет она
Из мужниных рук, а дурная жена
Ест сласти, лицом же, как уксус. От злой
Супруги спаси нас, о боже благой!
Ведь если с вороной сидит попугай,
Из клетки на волю стремится он, знай!
Беги, коль попалась дурная жена,
А иначе скорбь для тебя суждена.
Быть лучше босым, чем в тугих башмаках,
Скитальчество лучше, чем схватки в домах.
И, право, спокойней усесться в тюрьму,
Чем хмурые брови увидеть в дому.
В дороге хозяин ликует: ведь он
На время от злобной супруги спасен.
Нет счастия дому, откуда проник
Сварливой хозяйки на улицу крик.
Коль любит по рынкам ходить, колоти,
А иначе бабой сиди взаперти.
Коль мужу жена не послушна – позор,
Пусть он облекается в женский убор.
Кто с глупой, порочной связался женой,
Не с женщиной тот сочетался – с бедой.
Коль в мерке овса сплутовала жена,
Рукою махни на запасы зерна.
Воистину избран создателем тот,
С кем честно и дружно супруга живет,
Но зваться мужчиной не смей, коль, вольна,
Другому твоя улыбнется жена.
Коль тянется дерзко к запретным плодам –
Возможно, даст волю своим кулакам.
Для доброй супруги запретен чужой,
Из дома она – лишь на смертный покой.
Коль нет постоянства в супруге твоей,
Тебе оставаться не следует с ней.
Спасайся, беги крокодилу хоть в пасть,
Ведь лучше погибнуть, чем низко упасть.
Жену от чужих укрывай ты очей,
Не можешь – так мужем считаться не смей.
Жену добронравную другом считай,
А злой, неуживчивой молви: прощай!

Рассказ

Я слышал однажды слова двух мужей,
От женщин изведавших много скорбей.
Один: «Если б не было женщин дурных!»
Другой: «Ах, когда б вовсе не было их!»
Жену каждой новой весною меняй,
Не гож календарь прошлогодний, – бросай!
Вольны, дерзки женщины, власти хотят,
Но в их поцелуях так много услад!
Попавших под женское иго щади,
От едких насмешек избавь их, Са’ди.
В объятиях женщины ночь побывав,
Ты сам ведь пред нею смиряешь свой нрав.
Скорбя, чуть, не плача, о ссорах с женой
Рассказывал старцу супруг молодой:
«У мельницы нижнему жернову я
Подобен под бременем злого житья».
«Зачем убиваться? – был старца ответ. –
Терпи, ибо срама в терпении нет.
Ты жерновом верхним бываешь всю ночь –