Письма к Олафу Броку. 1916–1923

ибо я вчера по секрету узнал из достоверного источника (конечно, этого в Париж не сообщил – честно ли это?), что Нансен в свой договор с большевиками внес новый параграф, в силу которого большевики приобретают право

не

доставлять

по адресу

посылаемые через организацию Нансена пакеты (2,5 и 10 долларов), если это им неприятно по политическим соображениям. Или доставлять только часть посылаемого…

Не знаю, что делается с деньгами, посылаемыми отправителями… Представьте себе, что произойдет, когда это сделается известным эмигрантам и даже не предубежденным против Нансена людям? Договор с ними он заключил как

их

агент, теперь же становится сообщником в воровстве посылаемого голодающим. Представьте себе бурю, и заслуженную! Это не более, как плутовство: брать на себя обязательство доставлять

по адресу

пакет, когда [неразб. – ред.] полностью или в лучшем случае часть таковых поступает в пользу большевиков. Едва ли пошел бы на это Hoover…

Дорогой, дружеский совет не писать по-норвежски принимаю с бесконечною благодарностью, но оговоркой: до того времени когда научусь дорогому для меня языку – лишний повод учиться ему…

Отчет о свидании с Нансеном пришлю немедленно. Пока целую ручки дорогой Нины Ивановны, Вас и деток с включением дорогой путешественницы обнимаю и несказанно благодарю за все.

Ваш всегда Гулькевич

117 13 II 1922 [адрес автора не указан]

Дорогой,

Хочу ответить немедленно на только полученное дорогое письмо от З. С. М.[730] Шло оно так долго, ибо сообщения через Германию все еще нет…

Я глубоко рад, что мы сходимся, или, скорее, сошлись – ибо Вы меня убедили – на одном: не мешать Нансену работать, даже если при этом воспользуется один, другой, быть может, такой же несчастный человек, как и официальные голодающие, или если при этом получат возможность [неразб. – ред.] крупные международные дела акулы вроде Фрика[731]. От этих дел будет польза Фрику, но, прежде всего, и это то, что нам дорого – России. Фрик уже отошел от дел, ибо переехал в Берлин, но будет наведываться сюда – тоже недурно, ибо его способности полезны делу.

Нансену же не стоит, Вы правы, говорить всего этого – он потеряет веру в окружающих его, в себя самого и пострадает только Россия. Вам же я говорю

все

, ибо верю, что с водворением порядка в настоящей России наступает пора широкой для Вас деятельности на пользу обоих наших родин.

Когда беженцы ругают Нансена «большевиком», «большевистским наймитом», обидно за него и, конечно, за них. Но еще хуже, что к числу таких принадлежат лучшие среди них – те, которые сердятся на Нансена, потому что он спасает умирающих и этим снимает с большевиков вину [неразб. – ред.]. Они хотят, чтобы все 30 миллионов погибли[732], лишь бы можно было обвинять большевиков в последствиях голода, в их внутренней политике. Эти люди прямо чудовищны, и, конечно, Нансена они не щадят.

У Вас Memorandum, который, как Фрик мне сказал, он скрыл от Нансена. Прилагаю при сем письмо моего заместителя в Христиании, который прибыл к месту служения в Декабре 1919 г. и быстро оттуда исчез[733]. Брат Владимира – редактора «Руля»[734]. Письмо начало кампании, которая будет доведена до самых грандиозных размеров и которая, конечно, будет известна Нансену.

Удивительный народ большевики. Накануне падения уступают в тех областях, в которых все уничтожали, но не могут уйти, не разломав и высшей школы. Очень интересны по этой части доклады проф.[ессора] Томского университета Гессена, сына [редактора] «Руля» [735]. Ожидаю 3-го N.[номера] – забастовка задерживает – чтобы отправить его. Это был бы интересный материал для Samtiden. Это не вопль Амфитеатрова[736], а трезвое изложение очень печальных фактов…

Относительно положения женской гимнастики, к сожалению, ничего не знаю во Фр.[анции] – здесь только что для армии и вообще для юношей французы стали делать много. Попадались в руки интересные специальные издания.

Целую ручки дорогой Нины Ивановны, Вас и всех деток горячо обнимаю.

Ваш всегда Гулькевич

Вчера провел приятный вечер за det gyldne evangelum. Спасибо большое. Конец скоро.

118 15 II 1922 Ж.[енева]

Дорогой,

Хочу поделиться большой радостью: только что прочел в The Times ответ Нансена