По словам Яковлева, Крючков отвечал за арьергардные бои консерваторов, пытавшихся предотвратить распад системы. В это время появляется множество политических проектов с весьма странными названиями и намерениями: остатки «вечно вчерашних сил», как назвал их Яковлев, «группировавшихся вокруг Крючкова, и кучки военных и партийных фундаменталистов лихорадочно пытались приостановить крах большевизма, чтобы сохранить власть. Кое-что получалось, но далеко не все»[294].
Поговаривали, что «Память» на самом деле была первым таким проектом и создавалась она для обуздания демократического процесса. Если бы во главе этого общества не встал явный социопат, «Память» могла бы в итоге развиться в самостоятельную партию. Но это удалось сделать ее преемнице, тоже несомненному творению ЦК и с таким же националистическим уклоном. Названная Либерально-демократической партией, ЛДПР не отличалась ни либерализмом, ни демократичностью.
Владимир Жириновский, лидер ЛДПР, явно претендовал на политическое наследие Васильева. Он стал одним из самых успешных деятелей российской оппозиции, несмотря на подозрительный «послужной список» его партии, всегда голосующей по основным вопросам заодно с Кремлем. Публичный образ Жириновского, возможно, был слеплен с Васильева: Дугин, приближенный к ним обоим, уверяет, что Жириновский слушал записи выступлений Васильева и перенимал его фирменный демагогический стиль. Этот
Но если Васильев, очевидно, был настоящим безумцем, Жириновский всего лишь талантливо разыгрывал эту роль, его безумие предназначено исключительно для публики – в частных разговорах он сдержан, внимателен, демонстрирует аналитический ум. Впервые Жириновский обратил на себя всенародное внимание в 1991 году, заняв третье место на выборах президента Российской Федерации. Он сумел отнять у Ельцина 6,2 миллиона голосов – поразительное достижение, учитывая, что он был практически никому не известен. В 1990-е годы был момент, когда ЛДПР занимала четверть мест в парламенте.
Этот успех доказывает и политический талант Жириновского, и тот факт, что национал-консерваторы получали помощь «от невидимок» (этот феномен мы только что наблюдали на примере «Памяти»). Ходили упорные слухи, будто бы Жириновский бывший агент КГБ, – его действительно выдворили в 1970 году из Турции, обвинив в шпионаже. Хотя он решительно отрицал тайную помощь от КГБ, тем не менее слухи о реальных источниках его достижений не смолкали.
ЛДПР с подозрительной поспешностью была зарегистрирована в 1991 году и оказалась первой политической партией, возникшей сразу же после легализации иных партий, кроме коммунистической. Ей многократно оказывали значительную и незначительную помощь «сверху». Виталий Коротич, возглавлявший в ту пору популярный еженедельник «Огонек», вспоминает, как в 1990 году, вскоре после появления предтечи ЛДПР – ЛДПСС, заместитель заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС Владимир Севрюк «донимал» его, навязывая интервью с Жириновским: «Вам же не нравилось, что в стране нет многопартийности, – так вот вам новая партия. Что же вы не хотите поднять ее на щит?!»[295]
Новые доказательства связи Жириновского с компартией появились, когда Яковлев опубликовал в 2005 году свои мемуары: в них он публично заклеймил ЛДПР как проект ЦК и конкретно Владимира Крючкова, председателя КГБ. Яковлев включил в свою книгу прямую цитату из документа, обеспечившего первичное финансирование ЛДПР – беспроцентный заем в 3 миллиона рублей из фондов компартии фирме, которой в то время управлял первый помощник Жириновского Андрей Завидия[296]. В 1991 году Завидия пойдет на выборы вместе с Жириновским в качестве кандидата в вице-президенты.
ЛДПР оказалась самым, пожалуй, успешным из совместных проектов компартии и КГБ, направленных на перехват и контроль политической реформы. Одни из этих проектов, в том числе ЛДПР, должны были побеждать на выборах, другие – избегать выборов.
Еще одна группировка в верхах КПСС, также, очевидно, с благословения Крючкова, попыталась укрепить легитимность компартии, обновив саму коммунистическую идеологию. Этим еще в 1987 году занялся глава московского горкома, а впоследствии член Политбюро Юрий Прокофьев, создавший некий Экспериментальный творческий центр во главе с Сергеем Кургиняном, бывшим геофизиком и художественным руководителем театра. Под патронатом Прокофьева Кургинян, по его словам, нанял сотни специалистов с компьютерами и применил новейшие технологии для создания свежей советской идеологии. «Мы стали главным мозговым центром правительства», – сообщил мне Кургинян, и не так уж сильно преувеличил[297]. Когда Прокофьев на очередном витке карьеры вошел в Политбюро, проект возглавил Валентин Павлов, один из будущих лидеров неудавшегося переворота в августе 1991 года. Центр породил брошюру из 93 страниц под названием «Постперестройка» – план отката от либеральных реформ и замещения коммунистической ортодоксии кое-чем пострашнее.
«Постперестройка» – это программа идеологического и духовного обновления после растерянности, вызванной реформами Горбачева. Секулярный коммунизм наполнялся богословскими смыслами: Кургинян предлагал «космическую философскую религиозную социальную идею» на основе «красной веры». Советская экономика будет передана из ведения министерств в госкорпорации, границы прогресса начнут стремительно раздвигаться, советские менеджеры превратятся в рыцарей и священнослужителей «Красной веры»[298]. То была откровенная попытка партийных консерваторов преобразовать коммунистическую идеологию в некую смесь коммунизма, национализма и ортодоксального православия с налетом
