ИК: Сейчас я такой группы не вижу, однако дело не только в группе, но и во мне самом. Мне было бы просто неинтересно во второй раз наступать на те же грабли (выходить на тот же виток, входить в ту же реку etc.). Человек должен менять точки приложения, чтобы не превратиться в обосранный голубями памятник самому себе. Той доле lyricist[4], что еще обитает во мне, вполне хватает проекта «Чужие».
ВМ: А чем в данный момент ты занимаешься наиболее сосредоточенно? То есть, что считаешь именно своей «основной работой»? Проще говоря, на что живешь и семью кормишь?
ИК: Живу на заработок. Подсобного хозяйства и нетрудовых доходов не имею:)). Если подходить к вопросу с анкетно- бюрократических позиций, то основное место работы — издательство «Ультра. Культура», должность — главный редактор.
ВМ: А у «ультракультуристов» есть время отслеживать текущие события, в том числе и политические? Или вы настолько «чужие», что все это вам, грубо говоря, пофиг? Вы уже не с нами? Вы в своем «ультракультурном» светлом будущем?
ИК: Наоборот, как издательство с идеологическими претензиями, мы внимательно следим за всеми актуальными политическими событиями. Просто оцениваем их со своих, так сказать, «ультракультурных» позиций. Когда идет борьба за власть между Агентами Смерти, нужно использовать эти противоречия в своих интересах. Например, пока они ловят т. н. «террористов», — напечатать много-много хороших книг про наркотики:-))
ВМ: А есть у тебя, к примеру, политические убеждения?
ИК: По убеждениям я — анархист-трансгуманист. Говоря русским языком, считаю, что этот мир вопиюще несправедлив и должен быть изменен. Тот, кто так не считает, — объективно агент власти/смерти (танатократии), из каких бы убеждений он ни исходил.
ВМ: А по жизни ты кто — оптимист, пессимист или «нейтрал»?:))
ИК: Это зависит от ситуации. В философском плане, конечно, оптимист.
Политинформация с Ильей Кормильцевым…
Корр: Какие события последнего времени произвели на вас наибольшее впечатление?
ИК: Если я от чего и страдаю в последнее время, то это как раз от отсутствия событий, которые бы произвели на меня сногсшибательное впечатление. Письмо Ходорковского? Да это не событие вообще. Для меня это совершенно предсказуемое письмо. Ну что он мог еще написать. Психологически тут все понятно.
А вот в прошлом году на меня произвел действительно большое впечатление полет первого китайского космонавта. Даже не сам по себе, а безразличная реакция на это в России. Десять дней спустя я встречал вполне интеллигентных людей, которые даже не слышали об этом. Но ведь это действительно событие геополитического масштаба. На наших глазах создается совсем другая картина мира. Ведь в начале уже этого года в странах, входящих в так называемую Тихоокеанскую экономическую зону, количество людей, изучающих китайский, не китайцев, естественно, впервые превысило количество изучающих английский. Вот это действительно большое событие, которое происходит буквально на глазах. А Ходорковский — это мелкие деревенские радости, так сказать, тутошние. Хотя, наверное, они тоже для кого-то важны, скажем, для самого Ходорковского.
Корр: А какие тутошние радости важны сейчас для вас?
ИК: Если говорить совсем о личном, то на днях у меня как раз произошло одно событие. Видите ли, мой дедушка, несмотря на то, что он был вторым секретарем Свердловского горкома партии, был большим англофилом. Конечно, ему приходилось скрывать эту свою приверженность. Один раз он что-то не то сболтнул, и его чуть за это не арестовали — как английского шпиона. Кто-то на него настучал, и он ждал, что к нему придут.
