– Перестань, – помотал головой Устинов. – Вот ты зашел ко мне, и поэтому я тебе должен спасибо говорить. Я просто сказал то, что видел. Наверное, Россия еще не умерла. Хотя… – Он, вздохнув, тряхнул головой и неожиданно выматерился.
– Ты чего? – опешил Олег.
– Так, – зло оскалился Юрий. – Когда с Чечней подписывали договор – это примерно то же самое, что и капитуляция Германии. Хотя там другое. Мы, великая держава, как скрипит наш первый российский президент, проиграли войну чеченцам. Мы там кильку лопали, и той было очень мало. А потом… – Шумно выдохнув воздух, замолчал.
– Ты был там? – осторожно спросил Олег.
– И не раз жалел об этом, – криво улыбнулся Юрий. – Дело не в том, что я там воевал. Это, как говорится в Конституции, святой долг каждого гражданина. Да, в сущности, и войны там не было. Так, пародия. Да ладно, ни к чему это. С тобой-то что? Ты под следствием или…
– Я же говорил – под подписку о невыезде отпустили. Алкоголь в крови нашли. Вот и…
– А может, тебе эти твари и влили? – перебил его Устинов.
– Мне об этом один милиционер упоминал, но я без сознания был. Даже если и влили бы, не выпил бы. Хотя, – задумчиво добавил он, – иначе никак не объяснишь, откуда во мне алкоголь появился. Но неужели и это они сделали? Каким же гадом нужно быть, чтобы…
– Точно, они, – уверенно перебил его Юрий. – Я где-то читал о таком. Укатить им нельзя было – те, с
«КамАЗа», рассказали бы все как было. А так они и их спровадили, и, чтобы ты не вякал, капнули тебе в рот трохи. Ты же пусть не совсем, но в сознании был. Точно, они.
– Ладно, – не зная, что говорить, пожал плечами Олег, – пойду. Мне медсестра одна сказала, в какой ты палате. Вот и зашел. Спасибо тебе, – в который раз сказал Свиридов.
– Поняла? – спросил в сотовый телефон грузный мужчина.
– Конечно, – с обидой ответила женщина. – Но ты не знаешь, Гена, что…
– Люба, – недовольно сказал он, – давай не будем ахать. На кой хрен ты вообще в это влезла? Ведь сколько раз говорил: что бы ты ни видела – молчи. А в тебе, видите ли, совесть проснулась. В общем, все. Если даже менты вызовут, держи рот на замке. А еще лучше – скажи, что, мол, со слов кого-нибудь написала. Все! – Он отключил телефон. И в это время проиграл вызов радиотелефона. Он взял его.
– Геннадий, – услышал грузный взволнованный голос Александры, – ты мне нужен!
– Что случилось? – равнодушно поинтересовался он.
– Приезжай. Тебя это тоже касается. – Она положила трубку.
– Ну и денек выдался, – недовольно проворчал Геннадий.
– Щербак, – заглянул в комнату молодой светловолосый мужчина, – Кривой звонил. Москвичи интересовались насчет Любки.
– За кого они меня держат? – разозлился Геннадий. – Я же сказал, что она больше – ни полслова!
– Что? – зло спросил Вячеслав.
– В городе они, – буркнул Хаджи. – Я сам машину видел и номер узнал.
Вячик коротко выматерился.
– Точно, суки, показания дают, – сказал Филин. Поправив очки, вздохнув, достал сигарету.
– Надо Белкова выцеплять, – предложил Медный. – И узнавать, на кой хрен они сюда заявились. Может, просто за грузом каким приехали?
– Значит, не поняли! – зло бросил Хаджи.
– Звони мусору, – приказал Филин заглянувшей в комнату Клавдии. – Пусть немедленно приезжает…
– Сначала пусть узнает все, – перебил его Вячеслав, – а потом является.
– Звонил Горец, – сказала Клавдия, – просил передать, чтобы вы связались с ним сегодня вечером. Кость вас требует.
Филин, сняв очки, протер их носовым платком и, вздохнув, выругался.
– Нужно звонить… – Медный вздохнул.
Виктория воспаленными глазами смотрела на телефон. В углу тихо плакала свекровь. Войдя в комнату, Матвей посмотрел на мать, а потом на Вику и покачал головой.
– Что делать? – безжизненным голосом спросила Вика. – Никто не звонил.
– Если и сегодня вечером ничего, – сказал Матвей, – будем обращаться в милицию.
– Сразу надо было, – подала голос мать.
– Ты сама вчера говорила, что не нужно в милицию звонить, – сердито напомнил он. – Да и в деревне то же самое сказала, а теперь виноватых ищешь.
– Не надо на нее так, – заступилась за свекровь сноха. – Он ведь у нее единственный внук. У тебя…
– Обо мне не надо, – недовольно бросил Матвей. – У меня их по бывшему Союзу, может, в каждой республике по ребенку. А так, – он развел руками, – не вышло. Стар я, чтоб детей строгать. Да и время такое, что не знаешь, как себя прокормить. Какие уж тут детишки. Хотя и без них хреново. – Вздохнув, махнул рукой. – Поэтому, наверное, Антошку так люблю. Он для меня как сын родной. Ты вот что, вспомни: не было ли у тебя в последнее время каких-нибудь разговоров крупных? В общем, таких, чтоб тебя касались? Мне кажется, Антошку цепанули, чтобы тебя заставить что-то сделать. Но в таком случае почему никто не звонит?
– Не знаю я, – плача, отозвалась Вика. – Ни с кем я не ругалась, и ничего никто у меня не просил. Не знаю.
– Да хорош тебе скулить! – неожиданно рявкнул Матвей. – И ты тоже! – прикрикнул он на мать. – Чего вы пацана заживо хороните?!
Женщины вздрогнули, посмотрели друг на друга и стали вытирать слезы.
– Надо думать, что делать, – по-прежнему с раздражением проговорил Матвей. – А вы слезы льете. Пацана уже отпели, мать вашу, – не сдержался он.
– Да Господь с тобой! – замахала на него мать. – Что ты городишь-то?
– А чего вы скулите? И так настроение в корень сбито, а тут еще вы мокроту разводите. Вика, ты звонила этому депутату?
– Нет его. Он же куда-то уезжать собирался.
– Это с ним тебя соседки видели? – Вика молча кивнула. – Значит, матери в цвет напели, – буркнул Матвей. – А что у тебя с ним? Только откровенно. Мне кажется…
– Ничего у меня с ним не было и не будет, – сердито ответила Вика. – Он сразу, как Колю убили… – Проговорив это страшное слово, не удержавшись, снова заплакала.
– Пришел к тебе, – нетерпеливо продолжил Матвей. Она кивнула:
– Я была благодарна Леше. Все-таки он был рядом, когда было особенно тяжело. Знаешь, мне почему- то все время было страшно. Не знаю почему, но страх постоянно преследовал меня. И только из-за этого…
– Понятно, – разочарованно протянул Матвей. – Значит, с ним у тебя все нормально. Я чего спросил-то – мысль появилась. Может быть, ты ему того… – подыскивая слово, замолчал. – Ну, в общем, надежду дала на то, что вместе будете. А Антошка ему на хрен не нужен. Вот…
– Нет, – помотала головой Вика, – он говорил, что будет Антошке хорошим отцом…
– Замолчи! – закричала свекровь.
– Мамка! – заорал Матвей. – Хватит! Если бы что-то было, хрен бы Вика сказала! Черт тебя побери! – не сдержался он.
– Спасибо, сынок, – кивнула мать. – Колька бы такого никогда не сказал. А ты…
– Да знаю я! Я у тебя всю жизнь хреновый был.
– Перестань, – попросила Вика. – Не надо так на мать. Ведь у нее убили сына, а теперь пропал и внук. Не надо.
– Извини, мам! – Подойдя к матери, кашлянув, Матвей, наклонившись, поцеловал ее в морщинистую щеку. Она со слезами уткнулась ему в грудь. – Прости, мам, – вздохнул Матвей. – Нельзя сейчас расслабляться. Надо Антошку искать. Только вот где? Даже предположить и то нечего. Что же делать? –
