Воин тронул коня и скрылся среди деревьев. К стоявшему напротив нас человеку подошли двое его товарищей.
– Ну и что делать? – спросил один из подошедших. – Будем искать коня?
– Ты что, дурной? – ответил тот, что получал приказы. – Где ты его сейчас сыщись в этом лесу ночью? Скажем что искали, но не нашли. Этих потащим на себе. Благо до лагеря недалеко. Да и вязать их не надо.
– Так может мы сначала девок оприходуем, пока они не могут сопротивляться? – хищно улыбнулся третий.
– Да, а потом тебя оприходует Коотин, – ответил получивший приказ, – да так, что ты не скоро это забудешь.
– А как он узнает? – спросил третий, с лица которого так и не сошла хищная улыбка.
– Узнает не узнает я проверять не хочу. Ты сам знаешь Коотина. Он долго разбираться не будет. Поэтому берем их и тащим в лагерь.
Третий неохотно вздохнул, схватил Квинту и, закинув ее себе на плечо, понес в лес. Меня взял тот, что спрашивал о поисках лошади. Он был самым большим и крепким из этой троицы, по крайне мере, внешне. Но, взвалив меня на плечо, он закряхтел, извергая проклятия.
Нас понесли словно безвольных марионеток особо с нами не церемонясь. Ну, по крайней мере, со мной. Мне было крайне неудобно и больно, но я не мог ничего ни сказать, не сделать. От герцоговчанина несшего меня, сильно пахло потом и луком, а еще несло, по всей видимости, не так давно выпитым, кислым вином. Впрочем, до их лагеря мы добрались довольно быстро, несшие нас воины лишь единожды останавливались чтобы передохнуть.
Временный лагерь, разбитый герцоговчанами был небольшим, но обустроен основательно. Один большой прямоугольный шатер и чуть меньший, круглой формы, были поставлены недалеко друг от друга. В выложенном камнями большом кострище весело потрескивали дрова. Костер был большим и яростно рвался ввысь, словно бы пытался вырасти до размеров деревьев. Герцоговчане явно не скрывали своего присутствия. Люди, сидевшие у костра все как один, имели черные цвета в одежде и доспехах. В отличие от шумных и разгульных разбойников они вели себя достаточно сдержанно и тихо. Они тоже выпивали, развалившись у костра, закусывая жареным мясом. Но делали это как-то степенно и медленно. Я, усаженный принесшим меня воином к стволу дерева рядом с прямоугольным шатром, наблюдал за ними. Их было около пяти. Среди них я не заметил всадников с поляны. Двое из несших нас, присоединились к сидящем у костра, сразу получив град вопросов о том, что произошло и кого это они притащили. Третий же направился к круглому шатру и откинув ее полог, спросил разрешения войти, а получив его, скрылся внутри. Спустя короткое время он вышел обратно, а следом за ним черноволосый всадник. Они подошли к нам.
– Уложите их на что-нибудь, – сказал он, хмуро глядя на меня. – И не забудьте приставить охрану. Пусть следят внимательно, к ним в любой момент может вернуться способность двигаться. А что насчет тебя, то бери этих двоих, и отправляйтесь на поиски коня Тоорина.
– Но…, – попытался возразить воин. Черноволосый предостерегающе выставил руку ладонью вперед.
– Ты прекрасно слышал Коотина. Так что выполняйте. Но сначала не забудь, чтобы позаботились об этих.
Воин недовольно скривил лицо, но возражать больше не стал. Он направился к костру, где довел до сидящих все приказы. Люди, выслушав его, неохотно вставали со своих мест. Особенно двое тех, что принесли нас с поляны. Вскоре втроем они скрылись среди деревьев. Где-то там бродил обезумевший от боли и страха конь Тоорина, которого им предстояло найти.
К нам подошел бородатый воин в распахнутой до середины груди рубахе. Он был огромного роста с широченной грудью и широкими плечами. На руках играли объемные мускулы. Через всю правую часть лица у него тянулся широкий шрам, чем-то напоминавший мой, только начинался от самого верха лба.
– Карнииген, – обратился к нему черноволосый, – этих уложишь в общем шатре. И не прозевай момент, когда они очухаются. Коотин хочет с ними поговорить.
Карнииген. Знакомое имя. Где-то я его слышал. Какое-то смутное воспоминание колыхнулось в моей голове, но я никак не мог уцепиться за него, чтобы вспомнить.
– Хорошо, – ответил здоровяк. – Сейчас займусь этим.
Голос. Его голос тоже был мне знаком. Я… я где-то слышал его. Внезапно резкая боль судорогой пронзила мою левую ногу. Он был там. В той битве. Я начинал вспоминать его смутные очертания, его голос. Их было двое. С ним был еще один. Я помню, что они называли друг друга по именам. Карнииген и…. Имени второго я не помнил. Главным было то, что они хотели меня убить. Хотели моей смерти.
Тем временем герцоговчанин поднял Мари и Квинту, взвалив обеих на плечи, словно двух небольших барашков и понес их в шатер. Черноволосый, имени которого я до сих пор так и не знал, еще раз окинул меня злым взглядом, а затем вернулся в круглый шатер.
Карнииген вернулся через пару минут. Он наклонился ко мне, чтобы поднять и на мгновение замер, вглядываясь в мое лицо. Узнал, подумал я. Он вспомнил меня. Но Карнииген, если даже и узнал, совершенно не подал виду и сделав невозмутимое лицо, взвалил меня на плечо и внес в шатер. Внутри было темно и прохладно. Герцоговчанин кинул меня на одну из твердых лежанок сооруженных, по всей видимости, из ветвей деревьев, поверх покрытыми шкурами.
– Полежишь пока на моей, – хмыкнул здоровяк. – Я сегодня слишком великодушен, раз позволяю геронскому ублюдку портить мою постель.
Карнииген сел в углу шатра у самого выхода, внимательно за нами наблюдая. Я некоторое время вглядывался в темное полотно шатра, а затем прикрыл глаза, благо на мои веки действие пыльцы не распространялось. Сон пришел быстро и в нем я умирал от руки Карниигена. Причем не один раз.
