— Граф прекрасно осведомлён о моей нынешней жизни. И даже не только о моей, — она подмигнула всем. — Он приглашает в гости всех находящихся в зале.
— Как скоро граф желает видеть нас? — спросил Джон.
— Так скоро, как мы будем готовы тронуться в путь.
Ночной поезд мчался быстро, оставляя за собой невидимые километры пути. Тёмными птицами мелькали ветви деревьев в лунном свете. Временами Джону казалось, что он бежит по лесу, а где-то в вышине, продираясь сквозь кроны, настигает его луна, опутывая его ноги и землю вокруг сетями, рассыпая их мягкое серебро повсюду…
— Джон! — послышался еле различимый голос с соседней полки. С ним в купе был Уолтер, они занимали два верхних места. Тётя Дженни, дядя Чарльз и Анна ехали в соседнем купе. — Джон, ты не спишь?
— Нет… я бегу. — Глаза Джона были широко раскрыты во мраке. — Продираюсь чрез непроходимую чащобу, ноги погружаются в вязкую топь, луна настигает меня… и начинается снежный буран. Мне не успеть до спасительных берегов. — Равномерный голос Джона становился всё тише, пока совсем не утонул в темноте.
— А мне кажется, — сказал Уолтер, — что за окном всё как в калейдоскопе. Мелькает вся моя жизнь. События сменяются так быстро, что я не успеваю ухватиться ни за одно из них. Вот моя встреча в лесу с Анной. А вот образ моей матери, скудно нарисованный мне отцом.
Голос Джона вновь всплыл из небытия и перебил его:
— Знаешь… мы тонем. Пучина этого мира вбирает нас всё сильнее. Я выбегаю на бескрайнее поле, вязкие лесные топи позади. Но красное солнце садится, ещё можно успеть добежать до него. Я вижу цепочку следов на хрупком мартовском насте. Они ведут к солнцу, но теряются вдали размытыми пятнами. Темнеет. Мне никогда не успеть.
Мрак купе заполнило беззвучие. Лишь стук колёс отмерял равными ударами сердца бесполезные километры жизненного пути, от станции к станции, какие-то крупные, другие — не очень, а где и вовсе без остановок. Тук-тук, тук-тук.
— Она придёт, Джон! Я чувствую её дыхание рядом, вокруг и внутри меня. Грядёт её неумолимая поступь, и обновлённый мир ликует вместе с нами. Весна наступит, Джон! Она на нашей стороне. По-другому просто не может быть! Я вижу как смываются её потоками бутафорские постройки, как поднимаются из-под асфальта примятые побеги свободы; я слышу как бьют колокола, — не ненависти, но радости, ибо не с кем будет воевать — люди просыпаются по всей земле.
— Весна человечества не придёт, Уолтер. Этот путь проложён мёртвыми и мёртвые хранят его. Весна не придёт.
— Так всё сходится! Вспомни, кому должны подчиниться мёртвые?!
— К чему это?..
— Ты переутомлён, давай подремлем, друг мой.
— Ведь завтра на рассвете снова в бой… — это были последние слова Джона перед сном, но ещё ему почудилось, что Уолтер сказал совсем тихо:
— Так веди нас на этот бой!
В соседнем купе царило оживление. Арталиэн разливала вино по бокалам:
— Чарльз! Прошу тебя, не беспокойся так о том, как ты предстанешь перед моим достославным родичем. Уверена, что он воспримет тебя адекватно. Слава богу, люди меняются со временем, и не все из них — в худшую сторону.
— Хорошо, я почти готов предстать пред графом! Ну что же, — он поднял свой бокал, — за успех нашего предприятия!
Не сказать, что вино в ту ночь лилось рекой, но весёлый смех и голоса не умолкали ещё довольно долго.
— Бабушка как-то рассказывала мне, — говорила Арталиэн, вновь наполняя бокалы, — когда она была маленькой, часто убегала из дому предаться раздолью свежести в окрестных лугах. Луга те были дикие, поросшие травой, но кое-где располагались пастбища. Однажды бабушка, в силу неуёмного детского любопытства, подобралась слишком близко к коровам и стала наблюдать. — Арталиэн пригубила вино. — Но, на её беду, это заметил бойкий молодой бычок, находившийся неподалёку. — Арталиэн вдруг рассмеялась и задорно посмотрела на Чарльза. — Бычок этот видимо заменял пастуха в тот день, ибо за стадом никто не смотрел!
— Надо же, я этого не знала! — воскликнула Анна. — Что же дальше?
— Дальше наша будущая уважаемая графиня — а в ту пору просто маленькая чрезмерно любопытная девочка — испугалась и замахала руками. Я уж точно вам не скажу, то ли красный цвет бабушкиного платьица так не понравился молодому укротителю ковбоев, то ли ему показалось, что какая-то маленькая козявка вызывает его на бой… История этого не сохранила. Но зато достоверно известно, что бык топнул копытом пару раз, словно принимая вызов, порыл землю, грозно посопел, взывая к мести за убитых в испанских корридах бурых и светлых братьев, и бросился на бабушку!
— Ох, господи, боже мой! — дядя Чарльз сделал большой глоток.
— И? — подалась вперёд Анна.
— И бабушка понеслась со всех ног, но укрыться было негде, и разъярённый бык уже вот-вот был готов настигнуть её. — Тут Арталиэн остановилась,
