высоких кровель зданий вокруг. Таким образом, даже если всё будет засыпано снегом по крыши двухэтажных домов, на площадь всё равно будет проникать дневной свет, так как перекрытие над площадью расположили на уровне третьих этажей. Кроме того, через образовавшиеся «окна» обеспечивалась вентиляция площади, на ней вполне можно было жечь костры. И сигнал, созывающий горожан был бы хорошо слышан во всех концах города, вот только не нашлось ни громкоговорителя, ни колокола. Но главное теперь — чтобы конструкция выдержала.
Энтузиазм захватил практически всех оставшихся жителей городка, рабочих рук было гораздо больше, чем нужно, поэтому работала обычно бригада из восьми человек, остальные просто толклись рядом и то и дело снабжали работающих своими ценными советами, постоянными шутками, а то и просто подбадривающими выкриками. С виду крыша вышла весьма добротной, и, хотя никто и не знал, сколько она продержится, надо всеми теперь довлело некое чувство выполненного долга; осознание того, что пусть снег, пусть лёд — но рибчестерцев так просто не возьмёшь. «Что ж, — думал Джон, — это хорошо, это просто отлично — боевое настроение у людей!» В эти дни он метался по всему городу, стараясь везде быть полезным, и повсюду совал свой нос. Несмотря на то, что часть людей была занята на стройке, в эти дни на всеобщей волне подъёма было проделано множество дополнительных проходов в снегу — прорыли тропинки ко всем магазинам и складам. И даже сделали пробную вылазку к порту — посмотреть, что там с рекой. Риббл, понятное дело, замёрзла, но так всегда и бывало в это время года… в
— Думаю, выражу общее настроение последних дней, если скажу, что все мы хорошо поработали, и имеем право гордиться нашими скромными успехами! — послышались аплодисменты, одобрительные возгласы. — На эти работы мы израсходовали около половины дизеля, что у нас оставалось в запасе — но дело нужное, расстраиваться рано! Я тут, к слову, исследовал содержимое двух наших хозяйственных, к которым в последние дни тоже дороги прорыли. Кое-что полезное по хозяйству есть. В частности, думаю, не лишним будет взять пилы, топоры и снегоуборочные лопаты тем, у кого их нет, или, скажем, у кого они засыпаны под сугробами в сараях. Также нашлась пара бочек с керосином — что нам тоже не помешает. Ну а ещё я выкопал там солнечные батареи, но зарядить от них мы сможем, пожалуй, только наручные часы…
— А что, мы, может, тут теперь что-то вроде дикарского племени, насечки на столбе будем делать. Но раз часы есть — не откажемся! — подал веселый голос Джош Даркнетт.
— Да можно использовать и обычные механические, зачем нам эта ненадёжная электроника, — отозвался Кевин Уайли.
— Ну, так или иначе, — продолжал Джон, — для серьезных нужд эти батарейки не подходят. Я искал более серьезный генератор — это на тот случай, когда закончится дизель и керосин. И нашёл!
— Да, и что же это? — влезла вдруг Эмили, стоявшая в первых рядах. — Вечный двигатель по чертежам Леонардо Да Винчи? Машина Голдберга? Внемлите, граждане рибчестерцы, Джон Шелтон изобретает велосипед! — Эмили нагло, как показалось Джону, и крайне изуверски хихикала, чем вызвала в нём какое-то непонятное смятение. — Может это богадельня на колесиках? Ах-ха-ха-ха-ха!!!
Тут Джону страсть как захотелось наброситься на Эмили, извалять её в снегу и ещё подергать за косичку — прямо как в детстве. Но косички у Эмили давно не было, и детство было далеко за снегами в стране их младых грёз. С грустью осознал он сейчас, как не хватает ему таких вот остреньких шуточек Уолтера, который сейчас вообще неизвестно, как и что…
— Ну, погоди у меня! — крикнул Джон и бросился к Эмили, которая всё задорно хихикала. Собрав двумя ладонями кучку снега, Джон с размаху приложил её ко рту Эмили, как бы затыкая её. — Варварка хренова! — крикнул он.
Но Эмили даже не обиделась, она, быстро черпнув снег ладонью, попыталась сделать с Джоном то же, но сзади её руки поймал Уилл и, как обычно, спокойно проговорил:
— Ну, будет, будет! У нас тут собрание, в войнушку потом поиграете, дома!
— Да, — немного успокоившись, деланно важно произнесла всё ещё улыбающаяся Эмили, протирая физиономию от снега. — Ты слышал, Джон? Дома поговорим!
Тут последовал взрыв хохота, все любили Джона, но и Эмили уже успела снискать некоторое уважение и любовь — такая молодая, красивая, активная, неунывающая! И это посреди снежной пустыни по имени Рибчестер, который покинули почти что все его жители… покинули, но не все!
— Так вот, — продолжал тем временем Джон, искоса поглядывая на Эмили. — Я нашёл велогенератор. Крутишь педали — вырабатывается электричество. Если час крутить, его хватит на…
— Ой, наш Джоник решил по прохладным тенистым аллейкам на велике прокатиться! — не унималась Эмили. — Попивая ананасовый сочок под пальмами! Резину зимнюю не забудь поставить! — шутка Эмили снова взорвала собрание. Джон понял, что сегодня, похоже, достаточно умных речей — во всяком случае, о деле уже не поговоришь. И добавил:
— Да! К тебе на свидание на самокате ездить, и чтоб сзади красный габарит горел вместо цветка розы, а мой нежный призывной клаксон — би- биип! — ты будешь слышать с другого конца города!
— Слушай, Пол, — обратился к Монтгомери в уже возникшем вокруг веселом шуме Риз Уолпастон, — а давай-ка попробуем ещё один велогенератор сделать! И отдадим его, скажем, Уиллу. Так у нас будет хоть какая-то связь между разными частями города. Раций ведь, к сожалению, только две штуки, обе
