груди. Казалось, бедняга потерял последнюю надежду на спасение.
Еще с полчаса судно беспощадно швыряло на волнах. Из-за странной оптической иллюзии друзьям казалось, что земля сама бежит им навстречу. Это выглядело настолько реалистично, что Ульрих, которого качка вывернула наизнанку, спросил боцмана:
– Земля идет на нас?
– Как и колокольни твоей родной сторонки, – отозвался боцман.
– Немецкие колокольни все стоят на месте, папаша.
В этот самый момент неистовый порыв ветра подхватил бригантину и завертел волчком. Тяжелая масса воды обрушилась на палубу, залив пеной все вокруг. Среди грохота волн послышался мощный голос Каменной Башки:
– Все в трюм!
Поддерживая друг друга, товарищи добрались до люка и спустились на батарейную палубу. Останься они наверху еще на миг, и бушующее море унесло бы их прочь. Однако теперь им грозила смертью любая течь.
И тут корабль потряс сильнейший удар. Скрепы лопнули, бимсы прогнулись, с оглушительным треском лопнула обшивка обоих бортов судна. Вода хлынула в пробоины, захлестнув друзей, изо всех сил схватившихся за степс фок-мачты. Волна попятилась, чтобы через секунду вновь окатить моряков соленой водой и жестким песком, и снова схлынуть.
– Что, танцы закончились? – протирая глаза, спросил Малыш Флокко.
– Похоже на то, – отозвался боцман.
– Обшивка треснула?
– А ты что, не слыхал? Такой грохот разбудит моряка, утонувшего полгода назад!
– Вернемся на палубу?
– Не торопись, парень. Волны, должно быть, подметают палубу от кормы до бака!
– Не можем же мы здесь оставаться!
– Нам есть нечего, – добавил немец.
– Знаю, дружок, ты голодный, но медвежьими лапами нам не полакомиться, да и остальные туши давно смыло в океан, – сказал Каменная Башка.
– Я очень голодный.
– Я голоден не меньше твоего, Ульрих, – отозвался боцман. – В море нужно учиться терпению.
В этот момент очередная желтая от песка волна вновь захлестнула батарейную палубу, но не причинила морякам никакого вреда.
– Хороший знак! – воскликнул боцман. – Пошли, Малыш Флокко.
Они быстро спустились по лесенке, ведущей в трюм, но тут же вернулись назад. Проникая сквозь рваную обшивку, вода на глазах заполняла трюм. Но бригантина прочно застряла на мели и лишь благодаря рифам не шла ко дну.
– Считай, на якорь встали! – воскликнул боцман.
– Встали на якорь или разбились о скалы? – отозвался юный марсовой.
– Думай как хочешь. Этому судну конец.
– Поднимемся на палубу?
– Попробовать можно. Помоги-ка Ульриху. Бедняга совсем обессилел.
Четвертая по счету волна с рокотом проникала в пробоины, но мужчины уже поднялись выше уровня воды.
– Хороший знак! – потирая руки, повторил Каменная Башка. – Рифы удерживают нас крепче, чем десяток якорей. Поглядим, что творится на палубе.
Как ни били о борт свирепые волны, корабль прочно сидел на мели. Будто невидимый стальной кол прошил бригантину, прибив ее к рифам.
– Каменная Башка, – спросил Малыш Флокко, – мы уже покойники?
– Я, кажись, еще живой.
– Надолго ли?
– Надеюсь, что да. С этих рифов корабль не сдвинуть.
– Может быть, мы его стащим?
– Да ты спятил! Это сколько же лебедок понадобится! А верпов? Бригантине пришел конец, и, если нам жизнь не надоела, нужно отсюда отчаливать!
Боцман взбежал по лесенке и высунул голову из люка, но тут же, невольно вскрикнув, отшатнулся.
– Бретонцы из Иль-де-Ба не удирают!
– Чтобы я да сбежал? Выгляни наружу и попробуй ступить на мостик. От такого зрелища у меня мурашки по коже.
Выставив перед собой топор, марсовой сделал несколько шагов вперед, но тут же бросился обратно в трюм.
